Фавориты – «темные лошадки» русской истории. От Малюты Скуратова до Лаврентия Берии

Прежде всего надо помнить, что для успешного управления государством, особенно в кризисные эпохи (а две революции, пережитые Россией за 12 лет, объективно свидетельствуют, что страна находилась в глубоком кризисе), необходимы зачастую совсем другие качества, чем те, которыми мы восхищаемся в обыденной жизни у обычного человека. То, что Николай II был великолепно образован, свободно владел несколькими иностранными языками, в общении с любым человеком был неизменно вежлив, корректен и предупредителен, а в семейной жизни являл собою образец редкостной добродетели, еще ничего не говорит о его государственных способностях, об умении управлять огромной страной. Так, его отец Александр III вежливостью отнюдь не отличался, однако править империей у него получалось явно лучше. Да и его деду Александру II и прадеду Николаю I наличие любовниц совсем не мешало ни проводить реформы, а ни туго натягивать вожжи государственного правления.

Николай, в отличие от его отца, никогда не повышал голоса в разговоре с сановниками. Эта черта никак не способствовала авторитету императора. Царя многие его современники обвиняли в двуличии и коварстве. Русскому человеку порой легче выслушать брань от начальника, чем получить от него внезапный удар «под дых». Чтобы понять, как у государственных сановников сформировалось негативное отношение к Николаю II, приведем историю с увольнением из Совета Министров Российской империи Владимира Коковцева в 1914 году.

Коковцев успешно руководил российскими финансами, а позже занял место Председателя Совета Министров, совмещая его с постом министра финансов. Со временем между царем и его премьер-министром возникли разногласия. Николай II с маниакальным упорством стал продвигать идею сухого закона. Коковцев возражал, так как доходы от казенной водочной монополии составляли до трети российского бюджета и никакими иными доходами их в короткое время нельзя было возместить. А тут еще на горизонте международной политики сгущались тучи, надвигалась мировая война… 30 января 1914 года Николай II благосклонно выслушал очередной доклад своего премьер-министра, задал ряд незначительных вопросов и отпустил его. Как при этом мог Коковцев ожидать, что вечером того же дня получит специальным курьером рескрипт об увольнении с должностей председателя правительства и министра финансов?! Царь побоялся в лицо высказать свое недовольство министром, а доверил это дело казенной бумаге.

Причем, что показательно, в рескрипте не была названа истинная причина увольнения. По сложившемуся-де у него убеждению, писал Николай II, «соединение в одном лице должности председателя Совета Министров с должностью министра финансов или министра внутренних дел – неправильно и неудобно, а также что на этом посту должен находиться свежий человек»[20]. Но ведь царь солгал и здесь, причем дважды, как скоро стало ясно из всех его действий! Преемником 60-летнего Коковцева на посту премьер-министра стал вряд ли более свежий 74-летний Горемыкин. В последующем, во время войны, царь допустил совмещение постов первого министра и министра внутренних дел в лице тоже явно не более «свежего» 67-летнего Штюрмера.

И такая скрытность, такое лицемерие Николая II было для него обычным делом. Кстати, в вопросе о сухом законе прав оказался не он, а его уволенный министр. Сейчас сухой закон историки считают одной из причин неудач на полях Первой мировой войны – не потому, что у народа было отнято его «утешение» алкоголем, а из-за дефицита государственного бюджета, возникшего в это время по причине, о которой и предупреждал императора Коковцев.

Из всех своих предшественников Николай II больше всего напоминал Александра I – та же обворожительная вежливость, то же спокойствие, то же двуличие, та же склонность к мистицизму. Вот об этой наклонности мы сейчас поговорим подробнее, так как она ввела в царские покои роковую фигуру Распутина.