Фазовый переход. Том 2. «Миттельшпиль»

…Дмитрий вспомнил историю, рассказанную давным-давно одним сослуживцем, у которого отец работал на Московском Монетном дворе. Дело было ещё в шестидесятые годы. Из вполне герметичного хранилища, не такого навороченного, как это, но с вполне себе серьёзной системой охраны вдруг начали пропадать мешочки с металлическими рублями. По пятьсот штук в каждом. И пропадали они с пугающей регулярностью. Никто ничего не мог понять чуть ли не год. Что там творилось на всех уровнях – невозможно описать. А монеты продолжали пропадать. И неизвестно, сколько бы это длилось, если бы не случай. После очередной пропажи сыщик заметил валяющийся неподалёку от двери юбилейный рубль[154]. И только тогда догадались. Под броневыми дверями склада готовой продукции имелись вентиляционные щели шириной примерно в два пальца. Сообразительные охранники одной из смен изготовили особый крюк, которым сдёргивали с полок и подтаскивали к двери мешочек. Прорезали его бритвой и всю ночь по одному вытаскивали эти самые рубли. Потом забирали и сам брезент. Как уж они их потом выносили «на волю» – другой разговор. А не откатился бы случайно тот рубль в сторону – так и осталась бы в веках легенда о «запертой комнате».

Теперь у американцев будет аналогичная.

В следующие два часа Воронцов с роботами очистили и манхэттенское хранилище. А на Валгалле перед оградой терема выстроились несколькими неровными группами (всё же стопроцентной точности перемещения достичь не удалось) полки, уставленные брусками «жёлтого металла». Наверное, никогда ещё с товаром такой стоимости не обращались столь небрежно. Бросить под открытым небом, без охраны четыреста кубометров, если по объёму. Хорошая получилась производительность труда. Обычные матросы всем экипажем едва ли за неделю бы управились.

Вот и пусть здесь пока полежит. Никуда не денется. Разве что кванги доберутся в одной из своих экспедиций. Но они народ честный, у друзей-благодетелей воровать не станут. Разве один брусочек в научных целях прихватят. Золотовалютного обращения у них ведь не существует.

– Я точно знаю, что было, – с жаром ответил на шутливую реплику Арчибальда Сарториус. – Тонна туда, тонна сюда, но было же! Все разговоры в Интернете, что золотой запас США давно распродан, – полная чушь и дешёвая провокация. Технически невозможно вывезти и продать такое количество золота, чтобы мировой рынок этого не заметил…

– Да как вам сказать, – почесал подбородок Новиков. – Говорят, что перед смертью Сталина золотой запас СССР составлял почти три тысячи тонн, а после Горбачёва осталось всего триста…

– Ну, это совсем другое дело. Все знали, кому следовало, где, сколько, кому и почём Советы продавали свой металл. И длилось это почти тридцать лет.

– У вас тоже – минимум с сорок пятого года, – не согласился Андрей.

– Но здесь же нет вообще ничего, даже свинцовых муляжей… – не успокаивался магнат.

– Букара выхлебала, – вдруг вспомнил Шульгин сценку из фильма «Мичман Панин», где кочегар Камушкин (артист Куравлёв) демонстрирует корабельному врачу исчезновение бинтов, ваты и прочих медикаментов с хирургического столика.

– Что такое «Букара»? – почти дословно повторил реплику штабс-капитана Баха Сашка.

– «Над этим много лет бьются профессора чёрной и белой магии. Пока – безуспешно», – блеснул памятью Шульгин, а ведь фильм смотрел ещё будучи школьником. Но вот запомнилось[155].

– Вас же не очень удивило не так давно, каким образом танковую роту и батальон террористов перебросили в параллель князя Олега? – спросил Новиков. – Вы ведь тогда к этому руку приложили? Ну, тогда туда, сейчас отсюда. Сие знаменует гармонию природы…

– Это не я. Это вот он. – Сарториус, испугавшись, что ему станут «шить» ещё и то забытое дело, указал на Арчибальда.

– Но вы же были в курсе? Правда, сейчас это неважно. Как вы считаете, шум большой поднимется по поводу такой пропажи?

– А это уж как вам угодно. Прикажете – никто ничего не узнает.

– Вот и хорошо. Сейчас свяжитесь, с кем надо, пусть панику прекращают. Двери им всё равно не открыть, они изнутри заварены, сами видели. Не знаю, сколько дней бетон долбить придётся. Скажите – тревогу считать учебной, а всех, кто излишнее любопытство проявит, – убедите помолчать. Как – на ваше усмотрение. – Шульгин подвинул Сарториусу стоявший на столе старомодный, начала ХХ века, телефонный аппарат. – Звоните…

– Как? – не понял Сарториус.

– Да как обычно. Считайте – это обычный проводной аппарат. Набирайте нужный номер, каким бы он ни был, и говорите…

Шульгин снова встал и подошёл к окну.

Воронцов сидел в своей каюте, смотрел в переднее окно на каскады белой пены, вылетающие из-под форштевня после каждого схода парохода с волны, и на золотой слиток, водружённый на откидной столик для карт у правой переборки. Трофей, можно сказать, или сувенир. Как повторял артист Бурков в фильме «Зигзаг удачи»: «Будет что вспомнить!»