Федюнинский

Федюнинский разлил чай по эмалированным кружкам и одну из них протянул полковнику. В глазах его комполка прочитал: идет бой, с минуты на минуту батальоны вступят в схватку, которая еще неизвестно чем закончится, а они — чай?.. Он взял кружку, кивнул, отхлебнул и снова вскинул бинокль. На его глазах заработали пулеметы и минометы, ухнула артиллерия. Японские цепи накрыл огонь, дым и песчаная пыль. Несколько фигурок выскочили из этого ада, продолжая бежать к красноармейским окопам, но вскоре упали, слившись с монгольским песком. Полковник опустил бинокль и молча, уже спокойно принялся за чай.

Спустя некоторое время к НП подъехала бронемашина. Полковник пожал руку Федюнинскому и сказал, открывая дверцу:

— Доложу командующему, что у вас всё в порядке. Полк успешно отбил четвертую атаку.

* * *

С конца июля и почти весь август войска 1-й армейской группы готовились к решающему удару. Перегруппировка проводилась скрытно. Командиры соединений и частей были извещены о предстоящем наступлении за четыре дня до атаки, а личный состав — в ночь на 20 августа.

«Тщательно готовились мы к выполнению боевой задачи, — писал генерал Федюнинский в своих мемуарах. — Все продумывалось до мелочей: и артиллерийская подготовка, и огонь пулеметов перед началом атаки. Я четко определил каждому батальону ближайшую и последующие задачи, направление дальнейшего наступления. В этот период с зимних квартир из района Улан-Батора в наш полк подошли 20 бронемашин, из них половина были пулеметные БА-20 и половина — пушечные БА-10. Эти машины снимали с консервации и готовили к боевому использованию жены командиров. Женщины удаляли смазку с оружия, чистили его, и, надо сказать, после этой их работы пулеметы служили безотказно. Жены командиров прислали нам знамя, на котором были вышиты портрет Владимира Ильича Ленина и слова “Возвращайтесь с победой!”. А внизу подпись: “Семьи командиров Н-ского мотострелкового полка”».

Командиры 24-го полка подарок из Улан-Батора получили с особым чувством. Скучали по женам, по детям, по семейному уюту. Какой-никакой, пусть в землянке, а он все же был. С милой рай и в шалаше…

Скучал по Елене Владимировне и он, командир полка. Писал ей письма — в стихах. Был у Ивана Ивановича Федюнинского такой талант. Говорят, все влюбленные — поэты. Федюнинский писал стихи своей жене всю жизнь. Стихи и письма тех лет, адресованные Елене Владимировне, не сохранились. Но они были.

План решающего сражения был прост: сильными ударными группами нанести синхронные фланговые удары, охватить группировку противника в районе между рекой Халхин-Гол и государственной границей, а затем уничтожить в «котле». Для этого штаб Жукова сформировал три группы: Южную, Северную и Центральную.

Главный удар, тем не менее, планировалось нанести по левому флангу противника, где оборону занимали менее стойкие в бою части баргутской конницы и маньчжуры из «армии» марионеточного Маньчжоу-Го.

36-я Забайкальская мотострелковая дивизия входила в Центральную группу. Она должна была атаковать с фронта, связать войска противника боем и лишить японцев возможности перебросить часть сил на фланги. Левым флангом совместно с Северной группой забайкальцы должны были окружить и уничтожить группировку противника в районе севернее реки Хайластын-Гол, притоке Халхин-Гола.

Главная задача была поручена 24-му полку. На усиление Федюнинскому передали танковый батальон. После артподготовки и мощного налета бомбардировочной авиации батальоны пошли вперед. Танки помогали уничтожать огневые точки, не подавленные артиллерией. Впереди возвышалась сопка Ремизова. Предстояло занять ее, а потом продвигаться дальше. Но тут произошла заминка. Второй батальон начал обходить сопку, на которой японцы оборудовали опорный пункт. Как только батальон приблизился на расстояние верного огня, японцы открыли пулеметный и минометный огонь. Батальон залег.

Федюнинский, наблюдавший в бинокль движение полка, сразу же заметил причину заминки. Вторым батальоном командовал молодой комбат, принявший его после гибели старшего лейтенанта Кожухова. Иван Иванович оставил на НП своего заместителя майора Белякова, а сам прыгнул в бронемашину и помчался к сопке. Там выскочил из бронемашины, вытащил из кобуры пистолет и крикнул:

— Ребята! За мной!

Роты тут же поднялись и с криком «Ура!» атаковали противника.

Подбежал комбат. Лицо его заливал пот. Роты тем временем уже ушли вперед.

— Вот этим же темпом и дальше, товарищ капитан, — сказал Федюнинский, засовывая пистолет в кобуру. — И не робеть! У вас, капитан, три роты! Сила!

— Все понял, товарищ полковник, — заверил комбат. — Такого больше не повторится.

Федюнинский пошел к бронемашине. Делать здесь было нечего — батальон решительно продвигался вперед. В это время с одной из сопок японский наблюдатель засек командирскую машину и небольшую группу возле нее. Командиры — первая цель для минометчиков. Такую цель, как правило, доверяют опытным расчетам — снайперам. Таковые, конечно же, были и в японской армии.