Фёдор и Алексей Басмановы. Пять веков без права голоса

Уже 3 января 1565 года через будущего опричника К. Д. Поливанова царь передал в столицу митрополиту Афанасию документ со списком претензий, выставленных правительству. Царь обвинял бояр, воеводских и приказных людей (по сути, всю приказную администрацию) в ряде измен: расхищении казны, присвоении казенных земель, уклонении от военной службы. В конце письма заявил о своём праве покинуть престол. Одной из главных причин такого решения, согласно официальной летописи, являлась невозможность наказывать изменников. Царя по рукам и ногам связывало традиционное право Боярской думы и высших церковных иерархов «печаловаться» за виноватых вельмож.

Современный человек не усмотрел бы во всём этом зачин большой трагедии. Тем более, что в новейшем времени мы все присутствовали при сложении с себя полномочий президента Б. Н. Ельцина. Вряд ли большая часть страны испытала при этом отчаяние. Скорее наоборот. Одни облегченно вздохнули. Другие почувствовали абстрактную тревогу – естественное и нормальное состояние перед переменами. Но для времен, о которых мы говорим, такое событие являлось немыслимым. Даже просто уезжая из столицы, пусть и ненадолго, московские государи всегда назначали доверенное лицо, отвечающее за государевы дела. Грозный об этом демонстративно не позаботился. Да и сама фигура царя для человека XVI века – это фигура законного, природного монарха, помазанника Божьего, для которого отказ от своего предназначения – за гранью реальности.

Растерялись все. Как простые люди, так и государственные служащие. События января 1565 года привели к остановке работы всего правительственного аппарата. Тем более что, отправляясь в поездку, Иван одновременно наложил на бояр и приказных людей опалу, отстранив от исполнения обязанностей. Деятельность государства оказалась «парализованной»[91].

Безусловно, царь рисковал. На трон могли возвести его собственного наследника. И это не самый плохой вариант, поскольку при сыне Иване Грозный остался бы регентом. В худшем случае (и это более вероятно) двоюродного брата В. А. Старицкого.

Тем не менее проект, видимо, составляли отнюдь не глупые люди (чувствуется знакомая рука), и расчёт оправдался. Народные волнения достигли своего пика, после чего переросли в бесконечные паломничества к владыке Афанасию, в руках которого сосредоточилось все управление, с уговорами стать ходатаем перед государем. Одновременно с обличающим письмом, Иоанн передал и второе – простому люду. Грозный говорил о невиновности народа, по сути обращаясь за поддержкой, перечислял «вины» знатных предателей. Эту грамоту публично зачитали доверенные дьяки.

Через непродолжительное время в Александрову слободу прибыли новгородский архиепископ Пимен и архимандрит Чудова монастыря Левкий с посланием, в котором высшее духовенство и Дума просили царя вернуться. За официальной делегацией потянулись бояре, дворяне и приказные люди, воспринимающие произошедшее как наложение чудовищной опалы. Причем внезапной и непонятной. Громом среди ясного неба! «Что ж», – наверное, подумал про себя государь. 15 февраля 1565 года было озвучено судьбоносное для страны решение.

Иоанн милостиво дал согласие вернуться к управлению государством, но… На особых условиях. Одним из таких условий было право по своему усмотрению наказывать изменников ради успешной борьбы с внешними врагами. Давая согласие, духовенство автоматически отказывалось от исконного права печалования, а дворяне – от старинных гарантий правового княжеского суда и всех традиций, ограничивающих свободу действий государя. Жёсткий ультиматум, обеспечивающий царю полноту самодержавной власти. В стране вводилось нечто вроде «чрезвычайного положения[92]. Текст приговора был представлен на утверждение думе и Священному собору.

Сам термин «опричнина» происходит от слова «опричь» – кроме. В Древней Руси опричниной называли ту часть княжества, которую после смерти князя выделяли его вдове «опричь» (кроме) всех уделов. После смерти княгини эта часть делилась между сыновьями. В этой ироничной игре слов и понятий Иоанн закладывал основу будущего земельного разделения. Примерив роль «вдовы», царь сам взял себе особый опричный удел, включив в него определённые земли. С этого момента страна разделилась на земских и опричных. Для управления опричной территорией государь создал особый двор со своей опричной Боярской думой и своими приказными людьми, а также со своим опричным войском. Образовалось государство в государстве. А столицей этого «государства в государстве» стала Александрова слобода. Время от времени «опричными столицами» называют и другие города, которые Грозный любил посещать (Вологду, Переславль-Залесский). Люди, принятые в опричную армию, получали поместья в уездах, которые царь включил в состав опричного государства. Это привело к переселениям бывших владельцев на территории «второго сорта». Общий минус для обеих сторон заключался в том, что ни опричник, ни земский не могли рассчитывать на сохранение своей старой родовой собственности.