Феечка

Мы прошли с Ульяной через проходную, где охранник попросил у нас документы, лениво записал только мои паспортные данные в большую тетрадку и сказал, посмеиваясь: «Будешь старшей! С тебя спрос!»

Мы шли по большой территории бывшей камвольной фабрики, где когда-то производили ткани. В центре было красивое старинное здание из красного кирпича с отделкой, довольно необычной постройки – белые углы четырехэтажного корпуса были не острые, а плавно обтекали все здание. Сейчас, как я поняла, во множестве разбросанных корпусов тоже были ткани, но их не производили, а продавали. Всюду продавалась ткань и фурнитура, произведенные в Китае. Торговали в основном индусы. Мы видели их в открытые двери, индусы сновали туда-сюда, что-то тащили. Их трудно спутать – оливковый цвет кожи, особого разреза глаза, большие, выразительные.

Крохотных лавчонок, набитых рулонами материи или просто отрезами, висящими на специальных вешалках, было такое количество, что мне было непонятно – неужели они как-то выживают? И находится такое количество оптовиков, которые закупают эти ткани малым оптом, а потом развозят по каким-то магазинам?

Какой порочный замкнутый круг, сколько же людей занимаются бессмысленным делом, по сути дела – ничем. Крупный опт – мелкий опт – розничная торговля – это обязательная цепочка, неизбежная для капитализма. И для многих людей, которые не хотят ничем серьезным заниматься, это прекрасная возможность ничего не делать и получать деньги. Потому что купить здесь за десять, а отвезти в пять других мест по пятнадцать или даже по тридцать – это гораздо легче, чем делать что-то самому. Хотя чтобы занять семь миллиардов людей, живущих сейчас на Земле, чем-то полезным, надо очень постараться. Было бы мировое правительство, состоящее из ученых разных специальностей и настоящих мудрецов, которые не мечтали бы ни о собственном острове в Тихом океане, ни о безусловной власти, когда миллионы повинуются любой твоей бредовой идее, а заботились бы о Земле и о людях, живущих на ней, о настоящем и будущем… Поговорить бы об этом с Андреевым, он знает ответы. Или, по крайней мере, тоже думает об этом.

– Что ты такая хмурая? – спросила Ульяна. – Волнуешься?

Какой глупый вопрос. Просто Ульяна сама волнуется. Ведь неизвестно, как сейчас нас встретит Андреев.

– Нет, думаю.

– О чем?

– О бессмысленности капиталистической экономики. И том, какую Землю мы оставим потомкам.

– А!.. – Ульяна взглянула на меня… иронически? Не знаю. Что-то было в этом взгляде очень сложное. Ирония – да. Но и еще что-то. – Надеюсь, Андреев не будет устраивать нам устный экзамен. Может, выберет по экстерьеру? – подмигнула она и поправила шарф, темно-синий с легким серебристым отливом, цвет выгодно подчеркивал матовую белизну ее кожи. Редко брюнетки бывают такие белолицые.

– Мы же не собачки… по экстерьеру… – пробормотала я. – Нормально мы сдадим ему устный экзамен… Что уж такого он может спросить?

– Ты уверена в себе?

– Я просто старше тебя на полгода, – засмеялась я. – Ты же летняя, а я – зимняя. Я старше тебя на два времени года! Успела за свою жизнь больше. У тебя еще все впереди. Встретимся через полгода.

Ульяна хмыкнула, мне показалось, хотела что-то сказать, но мы как раз подошли к зданию с табличкой «Корпус 1-В».

– Нам, кажется, сюда, – продолжила я. – Интересно, что здесь раньше производили, какие ткани? Как бы я хотела оказаться здесь на пятьдесят лет раньше, посмотреть, как все было, когда работали станки… Посмотреть на людей, на их лица, поговорить с ними.

– Да, я тоже, – кивнула Ульяна.

– Что бы ты у них спросила?

– А ты?

– Я бы спросила, верят ли они в победу коммунизма. И что им мешает быть счастливыми, что не нравится в жизни.

Мы шли по длинному коридору. На некоторых дверях табличек не было, они были заперты и, судя по всему, давно. Кое-где краска облупилась, дерматин свисал рваными полосами, вылезала клочками старая серая вата. Некоторые двери были новые, рядом висели таблички с названиями каких-то фирм или организаций, по названиям совершенно непонятно было, чем они могут заниматься. «ООО Эллада викс», «Fr. Dome Хеn», «HappyDay Inc.» В основном названия были не по-русски, из чего я сделала вывод, что ничем полезным эти люди не заняты. Иначе зачем было прятаться за иностранными словами?

Мы прошли почти весь коридор и наконец увидели коричневую дверь, самую старую из всех, что были до этого. На ней остался кусочек цифры «2», но если не знать, что это было, догадаться невозможно.