Фея

      Смирнов, который спас меня физически, избавив от пренеприятных ощущений, разговаривал с врачом даже после того, как я вышла из кабинета. Я не знаю, о чем еще можно было говорить так долго, но спустя минут десять он вышел и мы пошли в машину, которую он взял на прокат на время пребывания в Мемориальной Столице.

      Погода стояла спокойная, снег сыпал хлопьями, укрывая замерзшую землю одеялом. Уже пять часов вечера, и было жутко темно, словно непроглядная тьма пыталась окутать город пеленой реальности, посвятив каждого в свои личные проблемы и заставляя разбиваться на осколки.

      Слезы текли по моим щекам, иногда, в зеркале, я замечала свое красное лицо и черные от туши щеки. Я представила, что взрываюсь. Будто с моим криком меня разбивают, как стеклянную статуэтку клюшкой для гольфа. От злости и обиды. И я не сдержалась, громко разрыдавшись.

      Мне приспичило рыться в бардачке и под сиденьем. И я нашла коробку с дисками, отрыла диск с моей любимой группой и вставила в дисковод магнитолы. Увеличила громкость и закрыла глаза.

      Спокойная и грустная музыка разливалась по моему телу. Руки брал тремор. Мы ехали в другой район к психиатру, который помог бы мне справиться со всем этим. Меня невольно стали мучить вопросы.

      — Почему ты носишься со мной? — тихо спросила я. — Ты же презирал меня и вечно цеплял. Что случилось?

      Он молчал. На его лице плясали страшные тени, а желваки бежали по всей шее. Было видно, что разговоры на подобные темы ему не совсем приятны. Вены на руках его напряглись, он крепче сжал руль.

      — Я никогда не презирал тебя, — единственное, что он сказал.

      Потом, спустя пару минут, добавил:

      — Я всегда старался приглядывать за тобой. А все эти приколы… — он вздохнул, — это лишь прикрытие, чтобы никто не догадывался о том, что я чувствую на самом деле. Это… маски! — воскликнул он. — И у тебя они есть, думаешь, я не догадывался? Ты прятала в себе это все, чтобы не раскрыться. Это жутко бездарно, но ты даже вселяла в меня ощущение, будто действительно ненавидишь меня. Я усомнился в этом, когда ты без слов согласилась остаться у меня. Впрочем, были поводы и раньше волноваться, но я приглядывался.

      — Но… почему я?

      — Ты еще в девятом классе была, когда начала глумиться надо мной. Вся твоя дерзость и вся твоя смешливость вызвали во мне безмерную ярость. Но ты была такой милой девочкой, что заставляла меня в душе улыбаться вопреки всем твоим насмешкам. Ты просто заслонила собой все. Ты стала чаще появляться в моей голове. И, когда я пришел на первый курс, думал, что это все временно. Из-за этого пришлось завести роман со Столяровой, чтоб перестать думать об этом всем. На время, знаешь, помогло. Но я сравнивал вас. А потом ты пришла в тот же университет. И… — он замолчал.

      Мы подъехали к медицинскому центру. Прием к психотерапевту назначен на шесть часов вечера. Припарковавшись, он выключил зажигание и вытащил ключи.

      — И? — снова тихо повторила я.

      — И все началось с самого начала.

***

      Психиатр поставил мне весьма неутешительный диагноз. Исходя из моей паранойи, тремора и психопатологического переживания, доктор сказал, что у меня посттравматическое стрессовое расстройство.

      В качестве лечения он назначил мне определенные медикаменты и посещение своего психиатра раз в неделю (минимум, и, если возникнут некоторые вопросы и/или осложнения).

      Из психотропных он назначил мне антидепрессанты (потому что назвал мое состояние весьма депрессивным и удрученным, что может быть подвержено появлению «левых» мыслей о суициде или еще чего-то, чего я не особо запомнила) и транквилизаторы, а также — постоянный досмотр и присмотр за мной.

      Я долго упорствовала решению Смирнова о моем переезде к нему («заодно познакомишься с моим отцом»), так как считала, что за мной прекрасно пригляжу и я сама, или Илья — на крайний случай. Но он решил, что так будет лучше.

      Он всегда сможет наблюдать за мной, следить за тем, чтоб я принимала нужные медикаменты и психотропные по времени и не выходила из дома никуда, кроме универа. В магазин он сходит если что сам или привезет чего.

      Когда мы вернулись в отель из аптеки, я поспешила со всеми лекарствами в номер. Я не хотела больше никого обременять. Итак было достаточно того, что со мной все носились последние сутки, еще как-то задерживать людей я не хотела.

      Не знаю, сколько прошло времени, но мне наскучило валяться в кровати, в окружении таблеток, кофеина и сигарет. Ужин длился с восьми до девяти вечера в одном из залов отеля. Я подумала, что мне нужно собрать кое-какие вещи в чемодан (выезжаем завтра в пять вечера) и сходить в супермаркет на углу.

      Я переоделась в спортивный костюм, завязала хвост, воткнула в уши наушники, взяла кошелек и накинула кроссовки. Выйдя из номера, я замкнула его и стала готовить плейлист, до сих пор стоя у двери.

      — Ты куда-то собралась? — не успела я включить музыку, как меня снова стали донимать. Я повернула голову и посмотрела исподлобья на оппонента.