Фея из Кореи (СИ)

   Высокий плотный парнишка был в дурном настроении, как будто его плохо накормили и за завтраком и за обедом, что было, конечно, не так. Он появился из-за угла здания, своим топотом подняв немало песка с нагретых плит, которыми обозначены дорожки между коттеджами. А следом, неторопливо, но не отставая, медленно и плавно ступала кореянка.

   - Ну и что тебе от меня и Инны надо? - недовольно буркнул... как его там... шатен-крепыш.

   - Мне до вас вообще дела нет, - своим обычным издевательски-снисходительным тоном прогнусавила Ли Джун. - Но Цыпленок целый день грустит из-за того, что вы поцапались. Если бы она делала это в моем обществе - пусть. Так ведь она все время торчит у твоей гусыни!

   - Инна не гусыня. Тебе до нее далеко! - вскинулся на защиту своей девушки парень. Но разве ему по зубам эта интриганка и спорщица? Как она только самого Федю вывела на чистую воду?! Да еще и взяла с него слово, что он ничем больше не поможет двум своим заказчикам. И пришлось соглашаться: и сам-то не хотел с ними связываться, а уж когда Ли Джун пригрозила, что расскажет Аллочке некоторые интересные подробности его деятельности...

   Не теряя самоуверенности, кореянка продолжала гнуть свою линию. Федя прислушивался к ее словам, но мало что понял. Потом он решил, что все-таки работать иногда надо и картофель от него никуда не денется и он от картофеля тоже.

   Вот ведь упрямый баран! И выслушать не желает. Но упрямства и Джуну не занимать. Сейчас этот пастух перестанет задираться.

   Поговорив с Лизой, юноша прямиком отправился в логово к Пичугину, который хоть и хорохорился, но выглядел не лучшим образом. Весь, как жеванная бумажка, на которой неизвестно, что было написано - то ли стихотворение, то ли долговое обязательство, а то ли вообще кто-то ручку расписывал. Тот даже не пожелал узнать, зачем к нему пожаловал такой важный гость. Но и не попытался его выгнать. А просто ушел. Но от Джуна уйти трудно, если он полон решимости пообщаться. Так что обмен любезностями все же состоялся. Услышав, что девица Ли Джун, великолепная и прелестная, уступает по всем параметрам гусыне Куликовой (ну если по справедливости, то девушка из Куликовой явно лучшая, потому что настоящая), Джун усмехнулся:

   - Ага... о вкусах спорить не будем. Ясно только, что эта гусыня тебе небезразлична.

   - И что? - в припухших от невоздержанности глазах Пичугина мелькнул интерес.

   - А вот что, - Джун сунул Роману под нос картину Лизы.

   - Это я уже видел. Хорошая работа. Я тут очень убедительно получился.

   Ох уж эти первокурсники - все бы им по верхам скакать. Дослушал бы, что умные люди говорят! Эти свои "старческие" ворчания совершеннолетний с недавних пор Джун не стал озвучивать, а просто продолжал настаивать на своем:

   - А теперь еще раз посмотри. Я не я, если даже на такого чурбана не подействует! Хотя ты ведь художник - больше должен понимать. Да не только на себя смотри, знаток!

   Все получилось, как и задумывал Джун. Ведь его Цыпленок не просто преображалась сама за творчеством. Всякий раз он наглядеться не мог на нее за работой. И на ее работу тоже. Хоть ему и не очень нравился ее эскиз "Лель и Купава", но он не мог не видеть, что она нарисовала. А было все очень просто: одного взгляда на картину лично ему хватило для того, чтобы понять: ее герои созданы друг для друга и, если не сглупят и не профукают свое своеобразное счастье, то будут жить долго, скандально и счастливо, а потом сведут друг друга в могилу в глубокой старости.

   Он бы очень удивился, если бы Пичугин этого не увидел. И ожидания миротворца поневоле не были обмануты. Однокурсник Лизы сначала неохотно кинул взгляд на рисунок, потом задержался подольше на нем, а затем, как кролик перед удавом, таращился и не мог оторваться.

   - Все увидел? - После кивка следующий вопрос. - А понял?

   - Еще бы! - полувыдохнул Пичугин. - Какой я дурак! Ясно же, что она меня любит.

   - Извини, что уточняю: кто?

   - Инна! Кто же еще! Я должен немедленно с ней поговорить!

   - Уверен? Или, может, мне пойти арт-терапию с твоей красоткой провести? А то ведь она тебя может и не принять назад.

   - Сами разберемся! Без тебя!

   - Даже и не сомневаюсь...

   - И что ты так расстаралась?

   - А я разве не говорила раньше? У меня очень нехорошие планы на Цыпленка, но их осуществлению все время кто-то мешает.

   "И прежде всего я сам"

   Пичугин улетел на крыльях любви. Оставалось надеяться, что никто их ему не подрежет, пока он не доберется до своей цели.

   "Думаю, Цыпленок, будет довольна", - юноша улыбнулся. Оставалось не так много времени, чтобы он мог позволить Лизе проводить его со своей подругой, а не с ним.

   О чем бы ни говорил Джун с парнем Инны, это подействовало! Уже наутро на пляже Рома крутился около подруги и пытался с ней заговорить, а та явно была счастлива, хоть и притворялась сердитой. Лиза потихоньку оттащила свое полотенце подальше, а эти голубки и не заметили.