Фея-Крёстная желает замуж

Он грузно опускается на трухлявый пень, кашляет натужно и с кровью. Буроватые кляксы ляпаются на исхоженную добела тропинку.

Мальчонка смотрит на своего проводника с жалостью и понимающе. Он поднимает палочку и чертит вокруг старика, сидящего на пне, охранный круг.

Дед качает головой:

— Ты же понимаешь — нам не уйти. Крысоры догонят и сожрут. Как твою семью. Знаешь же, эти твари — порождение Тьмы и Злобы. А что у нас есть? Только сказки?

Мальчик сжимает кулачок, топает босой ножкой:

— Не позволю. Мы будем биться. И не надо недооценивать сказки!

Старик смеётся горько и надрывно, смех заканчивается новым приступом кашля.

— Твой отец, Христиан, — говорит он хрипло, утирая окровавленные губы сухонькой бледной ладонью, — был лучшим сказочником, но ничего не смог с ними сделать. А ты — всего лишь фантазёр!

В огромных голубых глазах мальчонки набухают слёзы. Губы дрожат, а кулачки сжимаются ещё сильнее.

— Я смогу! — упрямо заявляет он. — Отец верил в меня. И мама. И сёстры. Поэтому и отослали с тобой, а сами — кинулись на крысоров!

Старик улыбается, притягивает ребёнка к себе, треплет по рыжим волосёнкам:

— И я верю! Как такому упрямцу не поверить. В конце концов, именно из фантазёров и получаются сказочники.

Внезапно темнеет, будто туча закрыла солнце. Я даже обхватываю себя руками, потому что и тут, в межреалье, холодает. Злобинда рядом тоже ёжится.

Шёпот — низкий, стелющийся, — выползает туманом из-за деревьев, которые на глазах роняют листву и чернеют.

— Смерть…

Слово клубится, тянется рукавами буро-зелёного дыма.

И из него выступают они — чудовища, крысоры.

Слишком крупные для крыс, слишком мелкие для людей. Их лица остры, верхние губы приподняты, обнажают острые жёлтые зубы, маленькие красные глаза полны злобы и ненависти ко всему живому. Их кожа бледна и покрыта редкой шерстью. Они отвратительны. В их четырёхпалых когтистых лапах перекатывается шар зелёной зловонной тьмы…

Мне страшно.

…маленький Христиан смело встаёт на пути чудовищ, что вылезают из зеленоватого тумана, и прикрывает собой старика.

Крысоры хохочут, трескуче и гадко.

— Что ты можешь? — говорит один, самый крупный, ростом почти с мальчишку. — Всё, что у тебя есть — лишь фантазии ребёнка.

— Да, — звонко отзывается Христиан и сводит рыжие брови к осыпанной конопушками переносице, — лишь фантазии ребёнка. Бойтесь их.

Мальчишка делает несколько движений, будто он — мастер единоборств, сражающийся с невидимым противником, и поднимается радужный вихрь. Его порыв сметает и уродливых крысоров, и тучи, что лениво волокли свинцовые животы по серому небу…