Фейри (СИ)

   Я и без подталкивания хотел это сделать. Нам всем надлежит быть поближе к воздушному судну, на случай возможного бегства.

   - Благодарю. Ещё раз прошу у высокочтимого фейри прощения. Извольте простить. Не сочтите за знак неуважения...

   - Я всё понимаю. Прошу и меня простить за вторжение. Хотелось бы верить, что я не совершил серьёзного прегрешения против местных правил. Я скоро уйду.

   Его взгляд стал очень внимателен. На лицах людей читаются все их намеренья. От меня чего-то хотели. Я был невероятным сверхъестественным существом. Предания людей наделяли подобных мне особенной мудростью и знанием сокровенной сути вещей. Предания сообщали также немало странных нелепостей, очевидно отождествляя нас со многими мифическими и сказочными персонажами, рождёнными фантазией людей за много тысячелетий до нас. Так мы стали: детьми природы; хранителями невероятных сокровищ; повелителями духов и монстров; падшими ангелами или волшебниками, соблазнёнными дьяволом, боящимися яркого света, святой воды и символов веры, потешающимися над людьми - в лесах, пустошах и пещерах, исполняющими желания при пленении, и преследующими воров с дьявольским остервенением. Мы эльфы, мы домовые, лешие, водяные. Мы всё сверхъестественное, обозначенное кем-то остроумным в давние времена древним собирательным словом "фейри".

   Состояние Смотрителя было далеко от суеверного ужаса, но что-то такое в нём всё же присутствовало. Нечто трепетное. Граничащее с благоволением.

   Мне подумалось, не перекликаются ли местные верования с представлениями Последователей. При их взаимовлиянии нередко рождался удивительный сплав.

   Как мало меня в прежние времена это всё волновало. Как мало я об этом знаю. И как плохо я разбираюсь в людской психологии.

   Наше молчание затянулось. Он хотел что-то сказать, возможно что-то спросить. Я не знал, что предпринять, чтобы его не вспугнуть.

   Наконец он произнёс:

   - Вы... Вы уходите?

   Я пожал неопределённо плечами.

   - Я не знаю, что можно тут предпринять. До... Пока Пробуждённому не вернётся сознание.

   - А потом?

   - Заберу заключённых.

   Нервное сглатывание и новый вопрос:

   - А компьютерный зал?

   Его "осквернение" на совести вашего Преподобного. И меня, вроде как, не касается. Хотя ладно.

   - Я спрошу и о нём.

   - Прежде чем вы уйдёте я хочу высказать Вам предположение. Вы не против?

   - Да нет. Конечно.

   - Тогда идёмте со мной.

   Как много в этом комплексе подсобных помещений. Лифты не работают (очевидно, это не объект поклонения) и с этажа на этаж приходится перебираться своими ногами, по хрустящим, от сыпавшейся штукатурки, погружённым в полумрак лестницам.

   Мы вышли из ухоженной части комплекса и ступили на запущенную территорию, жестоко иссечённую когтями беспощадного времени.

   Света здесь не было. Светильники напоминали пустые глазницы. Местами на стенах виднелись проржавевшие до безобразия держатели факелов. Смотритель нёс в руках мощный фонарь, и широкий луч света плясал перед нами, выхватывая из тьмы блеклый хоровод мелких пылинок, повинующихся едва заметному току воздуха.

   - Вентиляция до сих пор работает.

   Смотритель, не оборачиваясь, кивнул головой.

   - Тут много чего работает. Казалось, вопреки здравому смыслу.

   Я позволил себе улыбнуться. Благо меня он не видел. Но меня насторожила серьёзность взятого им тона.

   - Я годами тут прохаживался. Начал ещё задолго до повышения в ранге. Молод был. Глуп и горяч. Это всё старое. Всё вокруг. Тут в скале большая пустота. И её Древние заполнили нержавеющей сталью и железным бетоном, создав, подобно пчёлам, огромные соты. Это место именно так и называют: Соты. Но эту землю порою трясёт. Ранее, поговаривают, такого здесь не было. Сталь лопается. Бетон оседает. Года не проходит, чтобы мы чего-нибудь не досчитались. У меня в Сотах два друга погибло. Ещё тогда, в молодости. Но это там, - он махнул влево рукой. - В той стороне. Туда мы не пойдём.

   Слава богу. Я не переставал удивляться людскому маразму. Зачем он сюда меня приволок? Неужели нельзя было всё прямо сказать? И в то же время я не ощущал никакой угрозы. Скорее наоборот, доброжелательность. Старикан что-то важное хотел мне сказать. Важное для него. А как для меня - неизвестно.

   - Вот здесь на пару минут остановимся. Кое-что следует сделать.

   Он обернулся.

   - Вот это, - его рука скрылась в складках сутаны и извлекла горсть оранжевых капсул, - цистамин. Он внутри. Под желатиновой оболочкой.

   Я взял одну капсулу. Двумя пальцами, будто сушёного таракана.

   И что? Это вовнутрь?

   Он положил одну капсулу в рот. Выждал секунду. С натугой сглотнул. Остальное снова припрятал где-то в складках сутаны.

   - Глотайте, глотайте. Не думаю, что вам это особо необходимо. Но по крайней мере вам это не повредит.

   - Для чего это?

   - Там внизу горячо.

   ???

   - Любой, кто оттуда возвращается, оказывается поражён рвотной лихорадкой. Если, конечно, не принимает перед походом подобное средство. Мы постоим здесь. Нужно чтобы оно всосалось в кровь и пропитало все ткани тела.