Фейри-убийца

— Это и был твой план? — поинтересовалась Сиофра своим детским голоском. — Думала подчинить меня с помощью безделушки? — Она прикусила губу и с невинным выражением лица приблизилась ко мне.

Ее лицо потемнело, и она изо всех сил отвесила мне пощечину.

— Вот на что ты рассчитывала? Победить меня с помощью безделушки от фейри из трущоб, ты, никчемная сучка?.. Тебе конец. — Ее глаза подернулись мраком.

Тело ломило от побоев, сломанных ребер и треснувшей кости в ноге. Малышки Кассандры впивались ледяными пальчиками в мою плоть, тыкали в трещины в ребрах.

Сиофра покачала головой:

— Какое разочарование… Ты украла мою жизнь. И ты жалкая. — Ее лицо изменилось: теперь оно стало злобным, Сиофра оскалилась. — Ты потратила ее впустую!

Отражения вокруг замигали, показывая фрагменты моей жизни. Я уставилась на них, и сердце мое забилось часто-часто. Во всех отражениях в главной роли была Сиофра. Сиофра идет в зоопарк с моими родителями и визжит от восторга при виде жирафов; Сиофра в свой шестой день рождения радостно хлопает в ладоши, получив красный велосипед, о котором всегда мечтала; одиннадцатилетняя Сиофра в костюме вампира собирает сладости на Хэллоуин; Сиофра в первый раз целуется с Райаном Махони на последнем ряду кинотеатра и вытирает слюни тыльной стороной ладони; пьяные Сиофра и Скарлетт в «Данкин донатс» в День святого Патрика в дурацких зеленых шляпах, на подбородках — джем из пончиков, Скарлетт грозится помочиться прямо на пол, если ее не пустят в служебный туалет. Десятки воспоминаний, мерцающих в зеркалах…

— Я хочу вернуть свою жизнь, Кассандра! Это была моя жизнь, а ты ее украла. — Ее голос стал пронзительным, истеричным. Она больше себя не контролировала. — Это я должна была быть Кассандрой Лидделл. Я и была Кассандрой Лидделл, пока ты не украла мою жизнь, не утопила меня в горе… — Ее щеки раскраснелись, изо рта летели слюни. — Богач, бедняк, нищий, вор!

Она вышла из себя и уже не управляла отражениями, но они продолжали прокручиваться за ее спиной, живя собственной жизнью. Когда ярость поглотила ее, ее разум просто просочился в зеркала. Ее связь с отражениями была настолько мощной, что они стали частью ее самой и показывали ее собственные эмоции.

Как можно этим воспользоваться?

Хотя все мое тело болело от побоев, я сражалась с Малышками Кассандрами, отчаянно пытаясь придумать, как обратить отражения и эмоции Сиофры против нее самой.

Думай, Кассандра. Думай, невзирая на ярость. Что я знаю о ней? Она чувствовала себя покинутой, лишенной жизни, которую заслуживала. Была вынуждена расти рабыней в доме Рикса, но, как ни странно, предана ему. Что это значит? Должно быть, она отчаянно нуждалась в его внимании, в его любви. Изголодалась по привязанности, добиваясь ее даже после его смерти. Все еще пыталась подражать ему, произвести на него впечатление. Я лишила ее шанса получить его одобрение.

— Я не отнимала у тебя семью, — возразила я. — У тебя был Рикс. Он вырастил тебя. Он научил тебя.

Ее тело содрогнулось:

— Ты забрала у меня и его. Потому что Кассандре Лидделл, разумеется, понадобилось отнять у меня все. — Отражения в зеркалах исчезли, когда Сиофра овладела собой.

Одна из Малышек Кассандр сдавила мне горло, и я стала задыхаться. Ударила ее локтем в живот, сбив с ног, и крикнула:

— Можешь забрать его обратно! Рикс все еще существует!

Кассандры снова вцепились мне в горло, сжимая пальцами-ледышками.

Сиофра с отвращением скривила губы:

— Я больше не играю, Кассандра. Веселье окончено. Твое время вышло.

— Послушай, — прохрипела я, отчаянно вырываясь из ледяной хватки Кассандр. — Его душа… в этом ноже.

Малышки Кассандры медленно ослабили ледяные объятия. Сиофра нахмурилась, уставившись на нож на полу.

— Последняя игра? — пропела она. — Ты же знаешь, железо мне не навредит. В отличие от тебя, я человек.

— Это не трюк. Не игра. — Я потерла горло, с трудом переводя дух. — Возьми нож и сама посмотри.

Одна из Малышек Кассандр ногой подтолкнула нож к Сиофре, которая присела на корточки и, прищурившись, подняла его.

Эффект оказался мгновенным. Ее лицо смягчилось, она в изумлении уставилась на клинок. Черты ее лица озарила девичья улыбка.

— Это он, — прошептала она. — Он жив!

Зеркала вокруг снова ожили. Воспоминания о Сиофре и Риксе материализовались повсюду. Они вдвоем ужинают за круглым столом под ивой. Сиофра идет позади него по сверкающей улице Триновантума, пока другие фейри, съежившись, низко кланяются ему. Сиофра смотрит на Рикса снизу вверх, а он наблюдает за звездами.

В ее глазах заблестели слезы, она уставилась на нож:

— Мой Король…

Я всматривалась в видения в поисках чего-нибудь подходящего.

Рикс сидит у камина в кресле, похожем на трон, Сиофра протягивает ему кубок. Рикс избивает хлыстом женщину в подвале, Сиофра с восхищением наблюдает. Рикс стремительно идет по коридору, Сиофра семенит следом.

Это были ее самые теплые воспоминания о Риксе, и ни в одном из них он не проявил ни малейшей искорки теплоты.

Я посмотрела на нее, заметив ее благоговение перед ножом: