Фейрум

Липа не стала уточнять, где именно. Она даже не заметила, как Лагард вышел за дверь. Какая-то часть неё колебалась, пытаясь урезонить, но любопытство взяло верх.

– Ну что, Акто, как думаешь?.. Не убьёт он нас, когда вернётся?

Улыбаться собственной шутке не хотелось. Липа протянула руку: прибор под пальцем завибрировал. Чип загорелся зеленоватым огоньком, и в воздухе повисла голограмма размером с лист бумаги. Чёткая, будто вырезанная из реальности картинка. Липа осторожно коснулась угла и потянула на себя, раздвигая границы и приближая изображение. Акто пристроился слева над плечом.

Спустя миг Липа вернулась в «Три монеты».

• •

…Она – вернее, Игнас – сидит за столом. Напротив ёрзает парень. Рыжие волосы, бегающий взгляд. Игнас называет его Занозой.

– Ты долго, приятель. – Он вертит стакан, оставляя разводы от пальцев на стекле. Оглядывается то и дело.

– Погода не лётная. – Игнас опускает локти на стол. Пальцы живой руки сплетаются с бионическими. – Карта с тобой?

Заноза кивает:

– Здесь тот фейрщик, о котором гудит весь город. – Взгляд его цепок, словно клещ, забравшийся под кожу.

– Кто ещё знает?

– Только я. Ну и Ржавый Дон из переулка на Тридцатой – думаешь, кто мне его сдал? – Губы растягиваются, обнажая медяшки на месте передних зубов.

Рыжий протягивает NMC. Игнас, закатывая рукав, вставляет нейро-флэшку в разъём на предплечье и закрывает глаза. Дважды просматривает запись, сделанную на углу Тридцатой, прежде чем сохранить в собственной базе. Кажется, он узнаёт… но Липа, вглядываясь в запись, не понимает, что именно.

Он ловит на себе встревоженный взгляд Занозы.

– Ты же его не… ну, это самое?

– Нет, – отрезает Игнас. – Только поговорю. На этом всё.

Он встаёт из-за стола, не прощаясь, и покидает бар, выходя под дождь.

• •

Подчиняясь лёгкому движению пальца, устройство перематывает запись вперёд. Мокрые улицы Фейртауна проносятся перед глазами за считанные секунды.

• •

…Угол Тридцатой встречает тишиной. Игнас замедляет шаг, вглядываясь в мерцающие огоньки вывесок: где-нибудь обязательно не хватает буквы. Одна тусклая «а» или «i» среди синевы и пурпура портят картину.

Над дверью – пустота. Сама дверь, тяжёлая, обитая железом, заперта. Игнас обходит здание слева, перелезает через ржавую проволоку, оказываясь во внутреннем дворе. Окна заколочены: в узкие щели видна лишь тьма.

Тихо выругавшись, он примеряется к доскам. Хлипкие отходят сразу, с другими приходится повозиться. Крошево стекла осыпается на пол, прежде чем он оказывается внутри. Глаза привыкают к темноте постепенно. Свет уличных фонарей не проникает внутрь, и чернота кажется плотной, вязкой. Текучей, как фейрит. Она ложится под ноги, скрадывая скрипы ламинатных пластин. И она же ведёт его сквозь комнаты, рисуя чернилами острые углы.

Он шагает за порог и замирает. Липа не может понять, отчего. Услышал что-то? Или почувствовал?

Пальцы скользят по стене, находя выключатель, но Игнас медлит.

Тишина.