Фейрум

Липа не моргая смотрела в пустую тарелку. Вафли ворочались в желудке неприятным комом. Она сглотнула, отгоняя тошноту.

– Так что мне делать? Я не могу вернуться домой без Игнаса и не могу вернуться с ним, потому что это безнадёжно. Наш остров умрёт первым, а за ним – всё остальное.

– Не сразу. Как видишь, мы ещё держимся, – он пожал плечами, убирая посуду со стола. – Может, ты даже успеешь прожить жизнь и состариться к тому времени.

– Но кто-то не успеет.

– Кто-то всегда не успевает. Это закон.

В его голосе не было жестокости – только признание факта. Отстранённая профессиональность.

Липа вдруг вспомнила, что говорил ей Игнас. Насчёт матери.

– Можно кое-что спросить?

– Слишком много вопросов, ch'erie.

– Это «да» или «нет»?

– Это «зависит от вопроса». Раз я играю сегодня роль няньки, почему бы не развлечься?

Она намеренно пропустила последние слова мимо ушей.

– Дело в том, что… моя мама больна. Редким генетическим заболеванием нервной системы.

– Так, – в светлых, почти бесцветных глазах зажёгся огонь интереса, – а конкретнее?

– Синдром Хантингтона.

– И как давно?

– Три года. В последнее время приступы участились, и её забрали под постоянное наблюдение. Она перестала узнавать родных… забывает саму себя, и я не знаю, что делать.

– Скверно. Ничем не могу помочь отсюда. Не видя заключения, анализов, томограммы элементарно. Твоих слов мало, ch'erie.

– Вы бесполезны.

– Что, прости? – Он сделал вид, что ослышался.

– От вас никакого толку. Хотели быть честными – получайте честный ответ. Не знаю, какая дружба связывает вас с Игнасом, но мне вы тоже не нравитесь. И я не понимаю, что здесь делаю. Моей мамы скоро не станет. Моего мира скоро не станет, – она чеканила слова, пропуская мимо их смысл, – а я жую дурацкие вафли с каким-то ужасным сиропом.

– Он кленовый.

– Да неважно! – Липа понимала, что звучит как капризный ребёнок, но ничего не могла поделать. – Какое это имеет значение, если всему придёт конец?

– Рад, что ты поняла. Для твоей матери есть только один шанс, и – чисто для заметки – я не хотел этого говорить.

– Какой? – Она невольно подалась вперёд.

– Фейрум. Всё просто. Не знаю, говорил ли тебе Найнс, но он меняет саму структуру ДНК, перестраивая под собственные нужды. Кто-то приспосабливается, приобретая свойства, другие умирают в агонии. Шанс выжить примерно один к пяти. Не так уж мало, если подумать… Чуть выше, чем в «русской рулетке».

Липа вскочила со стула.

– Не смейте, слышите! Не говорите так больше. Это исключено. Это… – Она не могла подобрать верного слова. Неправильно. Опасно. Немыслимо. Травить маму этой дрянью – к такому не могло привести даже отчаяние.

– Выбор за тобой, – легко согласился он. – Не рад был поболтать, а сейчас мне нужно вернуться к работе. Найнс запретил тебя выпускать. Найдёшь чем заняться?

Она промолчала.

– Ну вот и отлично.

– Подождите! – она окликнула его. – Вы знаете, что стало с Черри?

Вопрос вырвался сам собой и означал одно: она не доверяла Игнасу безраздельно. Он многое не договаривал, и Липа хотела понять, что именно.

– Найнс не сказал?

– Нет, – она тряхнула головой. – Какие-то общие фразы и больше ничего.

– Подожди тут.

Он скрылся за дверью. Липа осталась в кухне – смотреть на белую стену напротив.

Лагарда не было долго. Она успела решить, что он забыл про неё и занялся делами, как обещал. Хотела пойти на разведку, но передумала: не стоило искать поводов для конфликта. Тем более что вернулся Андре в скверном настроении.

На стол перед Липой легло устройство. Плоское, совсем крошечное.

– Что это?

– Проигрыватель, – он усмехнулся. – V-линк, конечно.

– Я не из настолько далёкого прошлого, – парировала Липа.

– Я нашёл один из старых чипов Найнса. Он меняет их время от времени, когда начинают перегреваться и вызывать мигрени.

Липа наморщила лоб, пытаясь понять смысл сказанного.

– Хотите сказать…

– Да. У нашего друга не только рука аугментирована. Существуют NMC – нейрокарты памяти. В отличие от человеческого мозга они не ошибаются. У них не бывает пробелов и ложных воспоминаний.

– Но это всё равно что копаться в чужой голове!

– Определись, ch'erie. Ты же хотела узнать.

– Да, но… – она помедлила. – Это личное. Как вы можете распоряжаться памятью Игнаса без его ведома?

– Я экономлю время. Для него, в первую очередь. Думаешь, он горит желанием пересказывать тебе всё в подробностях? К тому же… – Лагард пожал плечами. – У тебя нет передатчика, чтобы вживить нейро-флэшку напрямую. Ты увидишь всё со стороны – как кино от первого лица.

– А если бы передатчик был?

– Тогда – полное погружение. Все пять чувств, мысли, переживания… Ты стала бы им на какое-то время. Как во сне, когда действуешь в чужом теле.

Как всё просто на словах. Липа порадовалась, что прогресс этого мира её не коснулся. Никакое любопытство не стоило того, чтобы забирать кусок чужой жизни.

– Решай сама. Когда будешь готова, просто активируй. – Он приложил палец к крохотной консоли. – Вот так. Я буду у себя.