Фехтовальщица

– Знаю. А это правда, что король будет искать виновника смерти д’Ольсино? – спросила фехтовальщица.

– Де Неверы наседают на него, но кому не известна цена королевских обещаний? Пойдем, я лучше покажу тебе украшение, которое ты наденешь в день приема.

Генрих и Женька поднялись в спальню. Там на столе в черном бархатном футляре лежало колье. Оно было выполнено из мелких, оправленных в золото, рубинов и хотя фехтовальщицу трогал больше блеск стали в скрещении клинков, чем блеск дорогих камней, радость именно от этого подарка тоже была искренней. Она потрогала камни кончиками пальцев. «Страсть и война», – вспомнила девушка слова Франсуаз, улыбнулась и обняла де Шале за шею. Течение, которым с самой первой их встречи, несло друг к другу дворцового шутника и фехтовальщицу, снова захлестнуло обоих. Женька засмеялась и, оттолкнув от себя фаворита короля, побежала по дому. Он помчался следом, пытаясь ухватить ее за платье и пугая криками слуг. Те молча выглядывали из-за дверей, взирая, как их шалые хозяева разбрасывают по всему дому одежду, и переглядывались.

Де Шале догнал девушку только на лестнице, – до спальни, где по правилам этикета молодым супругам более приличествовало давать волю любовной стихии, они не дотянули, – их накрыло с головой на верхней площадке…

Когда же чувственная волна схлынула, оба остались лежать на скомканной одежде голые и обездвиженные как, выброшенные на берег, утопленники…

Остыв, шальная парочка постепенно перебралась на кровать. Генрих уснул первым. Женька поняла это тогда, когда его рука, обнимающая ее, стала тяжелой. Она осторожно выбралась из-под нее и встала, чтобы задуть свечи на столе, но вдруг замерла на месте, – на узорчатой скатерти лежал мобильный телефон…

Девушка зажмурилась, потом снова открыла глаза, – телефон продолжал лежать на столе. Она протянула руку, потрогала его, потом взяла и нашла в нем телефонный справочник с контактами. Там было только одно имя – Алиса. Женька нажала кнопку, и некоторое время слушала гудки, которые, казалось, кололи в ухо, словно иглы. Потом раздался знакомый до предательского пощипывания в носу голос:

– Да… Это кто?.. Говорите, а то брошу трубку.

– Это… это я, Алиса, – кое-как просипела в ответ фехтовальщица.

– … мать моя!.. Шмелева?

– Я.

– Ты… ты живая?

– Да.

– Ты где?

– В сюжете.

– Ты что, бредишь? В каком сюжете? Ты заложница?

– Я замуж вышла.

– Ё-о-о!.. За кого?

– За Генриха де Шале.

– Это кто?

– Фаворит короля.

– Какого еще короля? Хватить мутить воду, и говори, где ты и когда вернешься!

– Не шуми. Я вернусь, когда выиграю.

– Что выиграешь?

– Поединок. Скоро прием в Лувре. Я, наверное, вернусь после него.

– Какой поединок? Какой Лувр? Ты что, в Париже?

– Да, но в другом. Как там мои?

– Почти каждый день в ментовке торчат, а мой на меня все время наезжает, будто это я виновата, что у тебя с головой не в порядке! Интерпол весь на уши поставил! Твою фотку еще до сих пор по всем каналам катают! Уже и передачку какую-то хотят делать! Тут еще сообщение приходило, что ты вроде в порядке. От кого, неизвестно… Ой, мать моя!..

В трубке что-то загрохотало, будто на Алису напал, по крайней мере, целый отряд спецназа, и в ухо Женьке оглушительно гаркнули:

– Шмелева, это ты?!

– Я, Василий Семеныч.

– Немедленно говори, где ты находишься!

– Это не ваше дело.

– Что ты сказала?

– Не нужно меня искать. Я не заложница и вернусь, когда выиграю!

– Ты понимаешь, что…

– Жанна…

Женька, едва не выронив трубку, обернулась. Проснувшийся от звука ее голоса Генрих удивленно смотрел на нее с кровати.

– С кем ты разговариваешь?

– А?.. Я?.. С собой.

– А почему ты держишь возле уха футляр с колье?

Женька посмотрела на руку, которая только что держала телефон. В ней действительно был футляр. Она положила его на стол и прижала ладонь ко лбу.

– Иди сюда, – позвал ее фаворит короля. – Ты устала. Иди.

Фехтовальщица задула свечи и забралась на кровать. Она подползла к мужу как больная собака, и затихла, ткнувшись в его плечо. Он обнял ее, и девушка стала думать, что все действительно хорошо, и она не заложница.

10 часть. Творческий поиск

Перекресток

Город продолжал обсуждать тему убийства графа д’Ольсино. Один из активных сторонников де Неверов, он был заметной фигурой в аристократических кругах и те, найдя блестящий повод возобновить «войну амбиций», пытались представить дело как политическое убийство. Король находился в затруднении, – от него требовали найти убийцу. В ином случае «война амбиций» могла обернуться очередной конфронтацией с властью и новым мятежом.

Генриха все это очень веселило. Как ни странно, являясь любимцем короля, он одновременно общался с сыном де Невера Виктором. Король позволял ему это, то ли из понятной слабости, то ли с целью иметь в стане врага своего осведомителя. Обо всем этом фехтовальщица узнала от самого маркиза, который по обыкновению мало стеснялся темных сторон своей души. Взращенный под сенью вековых привычек старой аристократии, он, как и многие другие, считал, что ему все позволено.