Фельдмаршал Манштейн. Военные кампании и суд над ним, 1939–1945

Гитлер приказал немецким армиям не оставлять за собой ни провианта, ни скота, ни укрытий, ни жителей, способных служить в Красной армии. Подробные приказы были разосланы напрямую в действующие армии, минуя командования групп армий. Манштейн издал приказы, предписывавшие эвакуировать только семьи целиком, а там, где эвакуация не являлась целесообразной, крестьянам следовало оставлять припасы, достаточные для их существования до следующего урожая. Городскому населению оставлялся месячный запас продовольствия. В отличие от Гитлера он не был готов оставить позади себя стариков и детей, которые могли стать лишь обузой при преследовании его отступающих войск, или бросить гражданское население в разоренной сельской местности без средств существования, поскольку отлично понимал, что русская армия не станет их кормить.[104] Единственное вмешательство в приказы Верховного командования, которое позволил себе фон Манштейн, – это смягчение их жестокости.

Фон Манштейн был готов взять на себя риск, оставляя некоторую людскую силу и припасы, но он сам находился в положении подчиненного, к тому же у армий всегда имелась возможность предпочесть более безжалостный приказ Верховного главнокомандования. Нашлось немного свидетельств того, насколько эффективными оказались в данном случае приказы Манштейна, однако генерал Буссе рассказывал, что, за исключением тех немногих мест, где хозяйничали войска СС, армия следовала инструкциям фельдмаршала.

Заключительное обвинение рассматривало военную необходимость в широком аспекте. Наши бомбардировки создали гигантский дефицит рабочей силы в Германии,[105] необходимой для поддержания военной экономики. Это потребовало привлечения иностранных рабочих, частью добровольного, частью принудительного. Руководил этим Заукель. На оккупированных территориях ему была передана часть исполнительной власти, такой же, какую осуществлял в Англии Эрнст Бевин, министр труда и общественных работ. Власть Заукеля даже превышала власть военных командующих. Его представители имели полномочия издавать приказы, обязательные для армии, – сверху вниз, по инстанциям. Он открыл конторы по найму (биржи труда) на оккупированных территориях, осуществлявшие политику вербовки, и отдавал распоряжения комендантам и бургомистрам городов. Ему помогала гражданская полиция. Армия активно возражала, поскольку сама отчаянно нуждалась в рабочей силе. В самом деле, вот вам один из бесчисленных примеров косвенной помощи русским, проистекавшей из наших бомбардировок.

Сотрудничество армии с ведомством Заукеля состояло в крайне неохотном высвобождении рабочей силы, которую она использовала. При таких обстоятельствах утверждение, что депортация явилась результатом приказов Манштейна, выглядит довольно нереалистично. Правда состояла в том, что фон Манштейн, осознавая приоритет потребностей Германии в рабочей силе, что явилось следствием наших бомбардировок, уступил в высвобождении рабочих рук, которые предпочел бы оставить за собой.

Оправдательным аргументом по этому обвинению в целом являлась военная необходимость. Я привел следующий довод:

«Сэр, требования последней войны не возникали и не могли рассматриваться во времена Гаагской конвенции.

«Основополагающим в Гаагской конвенции, как это описано в преамбуле, явилось «желание уменьшить бедствия войны, насколько позволят военные требования» (я оперирую терминами Гаагской конвенции), то есть их определили для того, чтобы смягчить жестокости, которые существенно не способствовали победе, и оставили державам свободу применять любое насилие, если это диктуется необходимостью. Такова основная – и единственная – идея, способная заставить работать законы и обычаи войны.

Военные требования, рассматривавшиеся в Гааге, очень сильно отличаются от того, что стало необходимым в тотальной войне 1939 г.

Гаагские конвенции предназначались для войн между армиями, в которых гражданское население не принимало участия; но, когда война превратилась в противостояние целых народов, когда промышленные рабочие стали, подобно солдатам, полноценной частью военной машины, когда мы достигли стадии, требующей труда 20 человек ради того, чтобы сражался один, мы достигли того уровня, при котором война не могла ограничиваться одними лишь армиями.

Военная необходимость включает в себя нападение на объекты экономического могущества государств. Мы признали такую необходимость. Статья 25 Гаагской конвенции гласит: «Воспрещается атаковать или бомбардировать каким бы то ни было способом незащищенные города, селения, жилища или строения». Да, сэр, мы игнорировали это правило; оно не действовало из-за военной необходимости ведения современных военных действий, которая и повлекла за собой бомбардировку незащищенных городов; существовала необходимость атаковать вражеские производства, и мы приняли эту необходимость.[106]