Фельдмаршал Репнин

Утром встал поздно и сразу же поехал в лагерь. В палаточном городке стояла обычная тишина. Солдаты, успевшие позавтракать, сидели у костров и ждали команд своих офицеров. Оживление он заметил только у одной палатки, что находилась в третьем ряду. Там столпилось человек десять-пятнадцать, среди которых нетрудно было узнать генерал-поручика Меллера.

— Что-то произошло?

— Да, ваше сиятельство, — ответил Меллер. — Умер ещё один солдат. Послали за священником для отпевания.

Подошёл армейский доктор. На вопрос, от какой болезни умирают люди, с плохо скрываемом раздражением ответил:

— У нас одна болезнь — лихорадка. Да и как не болеть людям, когда по ночам такие холода! А в палатках ни одеял, ни тюфяков. Люди спят на голой земле.

Репнин отвёл Меллера в сторонку:

— Может быть, стоит нам вместе попытаться уломать светлейшего?

— Вчера вы с ним говорили?

— Говорил, но он всё ещё надеется на бескровное покорение крепости.

— Тогда поедем. Авось, двоих-то нас послушается.

Потёмкин принял их с мрачным выражением лица.

— Рассказывайте, что у вас?

Репнин доложил об ухудшающемся состоянии войск, увеличивающемся числе больных и общем желании решить судьбу крепости решительным штурмом.

Генерал Меллер от себя добавил:

— Идти на приступ надобно немедля, через неделю или две будет поздно, потому что холода усилятся и нам придётся уже думать не о баталиях, а о переводе войск на зимние квартиры.

— Не надо паниковать, — наставительно заметил главнокомандующий. — Холода придут не только к нам, но и к туркам тоже. А у них, по моим сведениям, нет ни полена дров, не говоря уже о припасах.

Видя упрямство светлейшего, Репнин решил прибегнуть к последнему козырю — сделать ссылку на императрицу.

— Упустив время, мы можем и в самом деле вернуться на зимние квартиры не солоно хлебавши, а сие государыню, конечно же, не обрадует. Направляя меня к вам, её величество выражала надежду, что получит от вас реляцию о взятии Очакова ещё до наступления осенних холодов.

Упоминание имени императрицы задело самолюбие главнокомандующего, лицо его вспыхнуло. Покусав губы, он наконец сдался:

— Ладно, приступ так приступ. Пишите диспозицию.

2

Вопреки опасениям Потёмкина штурм Очакова обошёлся русским гораздо меньшими потерями, чем можно было предполагать. После того, как штурмовые отряды через пролом в стене и разбитые ворота главного входа ворвались в крепость, им понадобилось не более двух часов, чтобы заставить турок, уцелевших от орудийного и ружейного огня, полностью капитулировать. Когда главнокомандующий приехал посмотреть, как идёт баталия, всё уже было кончено: из ружей и орудий более не палили. Пленные турки теснились молчаливой толпой у комендантского дома, ожидая, как с ними поступят.

— Думали, с голода пухнут, а они выглядят вроде бы ничего, — удивлённо сказал Потёмкин. И тут же распорядился: всех пленных накормить, после чего отправить в лагерь под охрану. Что до участников штурма крепости, то всем было выдано по чарке водки и устроен праздничный обед. Главным командирам было приказано составить списки наиболее отличившихся офицеров и низших чинов для представления к наградам.

В тот же день в Петербург был направлен курьер с краткой реляцией о счастливо завершившейся осаде Очакова. Подробности штурма крепости Потёмкин обещал государыне сообщить лично, если её величеству угодно будет вызвать его в Петербург для отчёта о завершении первой кампании.

Потом, когда дела были улажены, убитые похоронены, раненые помещены в лазареты, а священники отслужили благодарственные молебны, начались обильные пиршества. Вина на сей случай было заготовлено много. Бокалы и кружки наполнялись часто. От хмельного никто не отказывался. На удивление, не позволял себе лишнего только сам светлейший. Все знали, что до штурма крепости он частенько выпивал, а тут прикасался к бокалу только для вида, словно берег себя для другого, более важного для него застолья.

…Курьер, посланный в Петербург с краткой реляцией о победе, вернулся через семь недель, доставив главнокомандующему письмо от императрицы. Государыня поздравила его со столь важной победой и выразила желание видеть в Петербурге.

Прочитав письмо, Потёмкин тотчас вызвал к себе Репнина.

— Ну, Николай Васильевич, наконец-то я получил то, что так долго ждал, — счастливо улыбаясь, сказал он. — Государыня изволила пригласить меня в Петербург. За командующего армией до моего возвращения остаёшься ты.

— Выезжаете завтра? — спросил Репнин.

— Почему завтра? Я не хочу терять понапрасну ни одного часа. Выеду сегодня же. Кроме охраны с собой никого более не возьму. Со мной будет только адъютант Попов.

— Инструкции для меня оставляете?

— Какие могут быть инструкции? Главное — до моего возвращения никаких наступательных действий не предпринимать. Действовать осмотрительно.

Примерно через час к крыльцу подкатила коляска. Сопровождаемый толпой провожающих, Потёмкин молодцевато поднялся на приготовленное сиденье, сделал прощальный жест и приказал форейтору трогаться.

3