Феликс с железной дороги

А пока нужно было ухаживать за прооперированной кошкой. Помощников у него хватало. Каждый, кто заходил в бригадирскую, выражал ей участие – словами и не только. Бедняжка и правда очень страдала. Она завела манеру бродить из угла в угол с любимым бурым медведем в зубах и мяукать.

– Ну, что с тобой? Просишься наружу? – спрашивала Энджи в ответ на ее жалобы. Но Феликс подбирала медведя и снова принималась медленно и печально ходить туда-сюда. И Энджи, и Анжела считали, что она обращается с игрушкой как с котенком: может быть, она хотела хоть так почувствовать себя матерью.

Из-за капризов Феликс многие сотрудники не сговариваясь старались утешать ее при каждой возможности. Феликс смотрела на них зелеными глазищами, и тот, кто удостаивался взгляда, садился на корточки, лез в карман, в сумочку или в ящик стола и доставал припасенный пакетик с лакомствами. Вытряхивал кусочек на ладонь, и Феликс слизывала его розовым язычком с такой благодарностью, будто ее неделю не кормили.

– Мяу! – жалобно говорила она, выразительно моргая.

– Ну ладно, еще один, – говорил железнодорожник, за первым кусочком следовал второй, а иногда и третий, и четвертый, а Феликс упражнялась в искусстве строить трагические глазки.

Чтобы кошка быстрее поправлялась, ей (с самыми лучшими намерениями) наливали молока, блюдце за блюдцем. Она, разумеется, была счастлива и жадно пила, брызгая вкусными белыми каплями на свой бархатистый черный нос.

Феликс постепенно восстанавливала силы после операции. Она начала снова выходить на улицу, и Энджи стала встречать ее в самых необычных местах.

– Феликс, ты зачем там сидишь? – в недоумении спрашивала она.

Но Феликс была умной кошечкой. Она сообразила, кто из сотрудников запасся угощением для нее (почти каждый), и где он его держит (в столе или в кармане). Обо всех тайниках знала только она; она устраивала засаду в нужном месте, пока не появится лакомство. Все на станции старались чем-нибудь подкормить или порадовать кошку – вот только не догадывались, что этим же самым занимаются и все остальные. Котят ее возраста рекомендуется кормить три раза в день, а Феликс при таком количестве нянек получала заметно больше…

Но разве можно было устоять перед ее трогательной мордочкой? Голос у нее тоже окреп. Когда ей хотелось есть, она принималась громко мяукать, и не умолкала, пока ее не накормят. Кошки умеют менять интонации, чтобы воздействовать на людей, и, требуя еды, часто подражают крику младенцев. Феликс этим искусством овладела в совершенстве, и все сотрудники станции стали игрушкой в ее лапках.

Хотя верные поклонники спешили исполнить любую ее прихоть, Феликс была готова и сама попытать счастья. Однажды в тихую воскресную смену Гарет решил выскочить в магазин и кое-что купить домой, в том числе кошачьих галет для своего малыша Космо, который был всего на пару месяцев старше Феликс. Он принес пакет, поставил в угол комнаты, забыл про него и продолжил объявлять поезда. Только к концу смены, когда он взял пакет и собрался ехать домой, обнаружилось, что в дикторскую, вероятно, прокрался хищник. Дно пакета было разодрано чем-то подозрительно похожим на когти, а в картонной пачке с галетами кто-то прогрыз дырку и подкрепился.

Гарет возмущенно посмотрел на Феликс, но та деловито умывалась с совершенно невинным видом, и на его сердитый окрик только захлопала глазами. Феликс так и не созналась, чьих это лап дело. И, разумеется, нельзя было исключить, что в пакет лазал Энди…

Бедняжка Феликс; как раз когда она восстанавливала силы после операции, ей пришлось привыкать к еще одному большому изменению. Пока она обживала станцию Хаддерсфилд и наряжалась в ошейник со стразами, розовый медальон и шлейку, похорошел и сам вокзал. Служебные помещения полностью перестроили, и пришла пора переезжать в новенькое, с иголочки, здание, а старое пошло под снос.

Новый служебный корпус стоял там же, на платформе 1, рядом с бюро находок, и в нем, как и раньше, было окошко справочной, но внутри все теперь выглядело иначе. Здесь не было просторной дикторской с ковром, где собиралось много народа; теперь это помещение стало крошечным, обшитым панелями, и в нем едва помещался стол с микрофоном. За счет сэкономленного места удалось благоустроить весь корпус: в нем разместились женская и мужская раздевалки, душевая, кухня-столовая и новая бригадирская, где стояло два стола и несколько шкафов для документов. Любимым местом Феликс теперь сделалась душевая; там же, под вешалкой для полотенец, ей устроили лежанку (между прочим, там был и черный плед с узором из белых кошачьих следов). Какой-то шутник смастерил деревянную табличку с надписью «Феликс», чтобы все видели, чья здесь спальня, но потом Феликс стала с ней играть и уронила. Все новые комнаты выходили в один длинный коридор, и там у Феликс появилось любимое развлечение.