Феми–фан. Фантастические повести, рассказы

Лихар так погрузился в свои мысли, что не сразу заметил, как в окружении воинов появилась высокая женщина. Густые рыжеватые волосы рассыпались по плечам. Движения были легки и уверенны, а свои убогие лохмотья она несла так, словно это была расшитая золотом одежда. Вастийка остановилась перед Лихаром и спокойно встретила грозный взгляд, перед которым дрожали даже его военачальники. До чего же дерзка эта чужеземка! Однако не время сейчас обучать ее тому, как надо вести себя при встрече с Великим. Дорога каждая минута. Ниваро снова стонет…

— Она? — властитель перевел глаза на Мизу и по ее поспешному кивку понял: она. — Уведите служанку! Свой жребий узнает утром. А ты, обратился он к Миркану, — ты любил моего Ниваро, как родного сына. Всю эту ночь проведешь у его изголовья, слушая стоны и терзаясь из–за своего преступного легкомыслия. Но что твоя боль рядом с его болью, что твое отчаяние рядом с отчаянием отца, готового предать сына смерти, дабы избавить его от мук? Молись, чтобы боги смилостивились и мой сын был спасен!

— Вина моя безмерна, — тихо молвил Миркан. — Я приму любую кару как должное.

— Это слова мужчины. — Властитель повернулся к рабыне: — Хорошо ли понимаешь нашу речь? Или надо позвать толмача?

— Не нужен толмач. Понимаю я все.

Глубокий, певучий голос, растягивающий слова. Все вастийцы таковы: не поймешь, говорят они или поют.

— Вот Ниваро, мой сын, мой наследник. Знаешь ли ты, что случилось с ним?

— Ведомо это уже всем во дворце. Слухи худые добрых быстрее бегут.

— До меня тоже дошли слухи о тебе. До утра останешься здесь, в покоях моего наследника. Все, что тебе понадобится, будет тотчас доставлено. Если сумеешь ему помочь, осыплю милостями. Если же нет…

— Напрасно хочешь меня запугать. Смерти горша жизнь в неволе.

— Спасешь его — получишь то, что для тебя всего дороже. Мое слово священно и нерушимо.

— Не обещаю ничего.

Эта рабыня, к тому же чужеземка, осмеливается говорить с ним, как равная. С ним, перед которым трепещут семь стран!

— Лихар Великий не нуждается в обещаниях рабыни. А мое слово ты уже слышала. Я сказал.

Властитель решительно зашагал к выходу. Свита и телохранители потянулись за ним. Покои опустели. Только у дверей замерли на страже два воина да возле ложа наследника безмолвно стояли Иана и Миркан.

Горячая волна, накрывшая его тело, откатилась и больше не возвращалась. Взамен пришли прохлада и свежесть, знакомые стены дрогнули и поплыли куда–то, он словно потерял вес… Ниваро ощутил себя птицей, маленькой черно–белой птичкой из тех, что лепят гнезда под крышами домов. Он летел над цветущим лугом. Было раннее утро, солнце только что взошло, и цветы еще блестели от росы. Взмывая вверх и стремглав падая вниз, он радовался тому, что в любой миг может прекратить это падение и вновь уйти в высоту, что никто не останавливает его, не сдерживает его порывов. Никогда еще не было ему так легко! Он наслаждался ощущением полета. Как долго это продолжалось — миг или час?..

Когда мальчик наконец очнулся, знакомая комната показалась ему тесной и душной. Он заворочался и вдруг, с удивлением прислушавшись к себе, понял: страшная боль, терзавшая его вчера, ушла, словно ее в не бывало.

Онемевшее тело требовало движения. Ниваро приподнялся на локтях и огляделся. Рассвет еще только начал пробиваться в окна, светильники чадили и гасли. Воины у дверей дремали, опираясь на длинные копья. Уснуть на посту! Они должны бодрствовать всю ночь, охраняя его, сына Властителя. Но окрик замер на губах. Ниваро почувствовал тяжесть их кольчуг так явственно, словно они обременяли его собственные плечи. Тянули книзу кованые мечи, руки устали сжимать копье, а предрассветный сон так сладок! И ему стало жаль тревожить их.

На круглом столике возле ложа Ниваро увидел блюдо с фруктами. Ну и проголодался же он! Мальчик соскочил с постели. Разбуженный шумом Миркан поглядел на него с испугом.

— Тебе нельзя вставать, Ниваро!

— Отчего нельзя? — хватая с блюда самые крупные и сочные плоды, спросил мальчик. — У меня ничего не болит! Не бо–лит! Не бо–лит! — громко произнес он. Стражники у дверей вздрогнули и открыли глаза.

Ниваро уплетал фрукты за обе щеки. Вкусно–то как! Сладкая мякоть просто тает во рту. Утолив голод, он бросился к Миркану, смотревшему на него со страхом и изумлением, и привычно протянул к нему руки, чтобы начать утреннее единоборство — не настоящее, конечно. Миркан был сильнее, но он показывал Ниваро приемы защиты и нападения в рукопашном бою. Однако Миркан не принял этого молчаливого приглашения к борьбе и решительным движением отстранил Ниваро.

— Погоди, мальчик. Повернись–ка спиной ко мне.

Ниваро повиновался, состроив недовольную гримасу. Почему Миркан так долго молчит? Прилив радостной силы, бурлившей в нем, постепенно ослабевал. Голова закружилась, и ему захотелось снова прилечь. Вдруг чья–то теплая и твердая рука коснулась его жестких, коротко стриженных волос. Ниваро повернул голову и встретился с внимательным взглядом глубоких темных глаз. Откуда здесь эта женщина? Он не видел ее раньше среди тех, кто прислуживал ему.

— Кто ты?