Феминизмы. Всемирная история

На сохранившихся записях слышны исполняемые у ворот лагеря и забора американской авиабазы песни, провоцировавшие яростные попытки полицейских и работников базы заставить протестующих замолчать. В некоторых песнях есть сопровождение, но многие исполнялись только под импровизированный бит. Некоторые строки из гринхэмских песен («You Can’t Kill the Spirit» и другие) превратились в лозунги и разошлись по всему миру в виде граффити и наклеек. Песни посвящены не только защите мира и ядерной угрозе. «Reclaim the Night» — известная гринхэмская песня о проходивших по всему миру маршах конца 1970-х годов против мужского насилия. В песеннике Chant Down Greenham есть песни о ведьмах («Weave your power with the wind, we will change and we will spin» и так далее — отсылка к экофеминизму Мэри Дейли). Этому сопутствовало заимствование у коренных американцев и австралийцев изображений змей и пауков. Песню «You Can’t Kill the Spirit» сочинила активистка чикана-феминизма Наоми Литтлбер Морена, рассерженная тем, что у коренных американцев отобрали их землю. Заимствование потенциально обогащало феминистскую мозаику и отражало ее пестроту, однако могло оказаться и неловким (из-за невнимательности к тому, что такое посягательство может оказаться формой привилегий белых) присвоением музыкального наследия. Уловив серьезный интерес к историческим и духовным источникам «женской» власти, женщины из Гринхэм-Коммон прибегали к причитаниям. (Этот обычай уходит корнями в культуру кельтов, но встречается и в Древней Греции и Древнем Риме.) Причитания выражали ощущение катастрофы в случае ядерной войны и придавали протесту политический и эмоциональный смысл. Первый марш «Женщин за жизнь на Земле» сопровождался причитаниями. Одна из участниц, Джейн, прежде не знавшая об этом обычае, вспоминала:

Это было похоже на целительную практику — выплакать горе, тревогу из-за того, что олицетворяла [военная] база… Звуки рвались из глубины души, у меня гудело в ушах, и, кажется, я была на грани обморока — у меня из глаз полились слезы. Мериса [еще одна демонстрантка] тоже плакала, мы обнялись. Для меня это как бы довершало опыт марша и приковывания. На самом деле это венчало всю мою жизнь, прожитую до того момента[334].

Выступление женщин из Гринхэм-Коммон в 1982 году у Вестминстерского дворца, где заседает парламент, назвали «стенанием»: с помощью звуков они взялись преодолеть физические барьеры. Одетые в черное, держащиеся друг за друга женщины наполнили Вестминстерскую площадь жуткими звуками не поддающейся выражению скорби. Одна манифестантка объясняла: «Если бы мы просто явились и стояли снаружи с плакатом, то нас с легкостью могли проигнорировать, зато с помощью звука мы все-таки смогли проникнуть в здание»[335]. Плач и гул также оказались уместным способом обозначить феминистское присутствие во враждебном окружении. Так, в 1984 году группа манифестанток из лагеря Гринхэм-Коммон посетила ежегодное общее собрание цинковой компании Rio Tinto, чтобы выразить протест против ее насилия по отношению к общинам в Австралии, Панаме и Намибии. В те моменты, когда феминистки считали, что выступавшие члены совета директоров (все — мужчины, все белые) лгут, они гудели или причитали, чтобы сорвать мероприятие. После скандирования обвинительных речовок, в которых упоминались отдельные члены совета: «На ваших руках кровь, поджигатели войны!» — из зала вывели трех женщин. Однако оставшиеся в зале активистки возражали настолько решительно, что продолжать заседание стало невозможно, и изгнанных пришлось впустить обратно. Признававшие в этом случае важность звука активистки записали заседание на пленку и передали ее другим протестующим, поощряя заимствование тактики «аудиовмешательства».