Феминизмы. Всемирная история

Я не назову мужчину «она». Мне звание женщины в этом андроцентричном обществе принесли тридцать два года страданий и опыта выживания. А тут мужчина-трансвестит прошелся раз по улице, пять минут к нему поприставали (и, как знать, может, ему это еще и понравилось) — и он смеет думать, будто он понимает нашу боль? Ну уж нет. Во имя наших матерей и ради нашего собственного блага мы не должны называть его своей «сестрой»[328].

Эллиот также столкнулась со злобными нападками и была исключена из сан-францисского отделения лесбийской организации Daughters of Bilitis. Позицию Морган заняли многие радикальные феминистки, например англичанка Шейла Джеффрис и австралийка Жермен Грир. О враждебности их риторики можно судить по «Транссексуальной империи» (The Transsexual Empire, 1979) Дженис Реймонд. Эта бывшая монахиня и аспирантка Мэри Дейли утверждала, что «все транссексуалы насилуют женское тело, сводя женскую форму к артефакту, присваивая себе это тело». Любой трансгендерный переход воспринимался столь же враждебно. Стивен Уиттл, прежде вращавшийся в Манчестере в среде лесбиянок и сторонниц движения за освобождение женщин, в процессе перехода столкнулся с предвзятостью и дискриминацией, особенно когда пытался вернуться в феминистскую среду. В движении, однако, также подвергали сомнению бинарную конструкцию гендера — как мы уже видели на примере концепции «бисексуальности» Кейт Миллет. Исследовательница Дебора Уитерс недавно заявила, что нам следует проявить внимательность и не отбрасывать прошлое феминизма как исключительным образом враждебное к трансперсонам. По словам Уитерс, движение за освобождение женщин «в значительной степени способствовало трансформации идеи пола и позволило нам говорить о гендере как о социальной практике»[329].

Сэнди Стоун из Olivia Records ответила Реймонд в 1987 году, опубликовав работу «Империя наносит ответный удар. Посттранссексуальный манифест» (The Empire Strikes Back: A Posttranssexual Manifesto). Стоун утверждала, что трансгендерным людям следует оставить практику перехода и вместо этого принять необычное воплощение, названное философом Донной Харауэй «обещанием монстра», которое мы теперь можем воспринимать как квир[330]. Что касается певицы Бет Эллиот, то, когда в 1973 году делегатки Лесбийской конференции Западного побережья устроили голосование, большинство захотели услышать ее пение. И она выступила, но после конференции уехала и разорвала отношения с радикальными феминистками.

Грозный гул освобождения

Песня «Carry Greenham Home» Пегги Сигер с опозданием заняла место в уже сложившемся музыкальном ландшафте женского движения за мир. Палаточный лагерь Гринхэм-Коммон около запасной авиабазы НАТО стал исключительно женским протестом против размещения американских ядерных ракет в английском Беркшире. Одна из самых продолжительных в истории женского движения акций длилась девятнадцать лет. Протесты начались в 1981 году с марша, в котором приняли участие тридцать шесть женщин и четверо мужчин. Демонстрантов (они отправились из Уэльса), назвавших свою акцию «Женщины за жизнь на Земле», вдохновил ранее состоявшийся марш за мир (от Копенгагена до Парижа). Они преодолели 193 километра и явились к Гринхэм-Коммон, но пресса проявляла мало интереса к их поступкам до тех пор, пока активисты, применив прием суфражисток эдвардианского времени, не приковали себя к внешнему ограждению базы. В лагере мира побывало более 30 000 женщин. В декабре 1982 года они встали в живую цепь по периметру базы, чтобы «обнять» ее. Участница вспоминала:

Взявшись за руки, мы составили живую цепь в девять миль [14,5 км] длиной, чтобы сдержать ужасы войны, чтобы встать между ними и нашим миром и сказать: мы встретим ваше насилие любящими объятиями, поскольку это вернейший способ его обезвредить. Какой сильной я почувствовала себя, присоединив голос к волнам голосов, прокричавших: «Свобода!» А потом по базе прокатилось далекое эхо[331].