Femme fatale выходит замуж

– …а позавчера ночью, значит, он и Жанну хотел убить! – сообщила Полина в курилке.

Потапенко, который при сем разговоре присутствовал, едва не выронил сигарету. Дело в том, что Жанна отсутствовала в конторе вот уже второй день.

– Хотел, но не убил! – значительно повторила Полина. – Она вчера Платоше звонила, сказала, что плохо себя чувствует. Теперь ясно, что именно с ней произошло… Если бы меня хотели убить, я бы тоже на работу не пошла, а как минимум еще неделю дома сидела. А то и две!

– А этого психа поймали? – дрожащим голосом спросила Карина. – Ну, который…

– Псих сам погиб! С моста свалился… Когда Жанну пытался поймать.

– Господи, что творится-то! – душераздирающе вздохнула Зина Рутковская, стоя в дверях. – Я лично ничему уже не удивляюсь…

Все вздрогнули, посмотрев в ее сторону. Потом в курилку проскользнула стайка девочек из бухгалтерии и новый системный администратор – толстый одышливый мужчина, который бегал с утра до вечера по комнатам и требовал, чтобы никто не открывал подозрительные послания по электронной почте, особенно под грифом «ай лав ю». Новый сисадмин смертельно боялся вирусов и ненавидел бестолковых юзеров [1].

Узнав, что его предшественника на самом деле убили, сисадмин побледнел и принялся суетливо креститься.

– Боря всем наврал, – злобно произнесла Зина Рутковская. – Боря – трус. Он в туалете сидел, пока здесь этот маньяк орудовал. Охранник называется… Я удивляюсь только одному – как мы тут все еще живы!

Карина поморщилась.

– Но почему же он потом сказал, что видел Юру – когда тот прошел в контору, причем один? – спросил кто-то.

– Он не только трус, но еще и сволочь! – с ненавистью произнесла Рутковская. – Платоша его просто обязан уволить. Мы, значит, все это время о Юрке думали как о слабой личности, а он вовсе и не думал кончать жизнь самоубийством. Его просто убили!

Новый системный администратор опять перекрестился.

– Только что от Веленской слышал: просмотрели пленки той конторы, что на четвертом этаже – у них перед входом видеокамера стоит… – деликатно протиснулся вперед Гурьев Николай Ионович, – …так вот, пленки чудом сохранились (ведь от ненужной информации, как известно, избавляются в определенный срок). И там этот самый человек перед камерой прошел в то самое время – как раз после того, как Пересветов упал… то есть убили его. Все сходится. Наш Юра – не самоубийца-грешник, а невинная жертва.

– Невинных жертв тоже не бывает, – заметил кто-то в дальних рядах.

– Да кто он, этот маньяк, откуда взялся?! – нервно спросил Потапенко, закуривая дрожащими руками новую сигарету.

– Вы не поверите – он был соседом Ложкиной! – шепотом произнесла Полина. – И я даже, по-моему, видела его один раз, когда заходила к ней прошлой зимой.

– Да, она говорила о своем соседе, – кивнула Карина. – Что он хороший, что настоящий друг и все такое… А оно вон как вышло.

– Никому нельзя верить, – сурово произнесла Зина Рутковская, поправляя на носу очки. – Никому. Даже самым близким людям!

– Фамм фаталь, – сказала Нина Леонтьева с оттенком брезгливости. – Ваша Ложкина – фамм фаталь, то есть – роковая женщина. Любила мужчинам головы кружить…

– А почему ты о ней в прошедшем времени? – удивилась Полина. – Она же еще жива.

– Ничего, скоро доведет очередного мужчину до белого каления… – усмехнулась Нина. – Он, бедняга, начнет все крушить на своем пути, а про него скажут – маньяк, псих! Как говорится, короля играет свита, – закончила Нина и удалилась. Гурьев поспешил за ней.

Девицы из бухгалтерии тоже упорхнули.

– Зина, ты обещала картриджи раздать! – позвали Рутковскую, и она тоже ушла.

– Я, конечно, понимаю Нину, – пробормотала Полина. – Когда Пересветов ее на свадьбе бросил, беременную…

– Да ничего он ее не бросал! – с раздражением произнесла Карина. – Он просто стоял и молчал, когда его спросили, согласен ли он видеть Нину своей женой… А она взяла и в обморок грохнулась.

– Так чего же потом…

– Я лично не одобряю Нину, – жестко произнесла Карина. – Конечно, в жизни всякое бывает, но избавляться от ребенка…

– Это ведь не грех, – робко пробормотала Полина. – В ее-то ситуации!

– Грех, Поленька, еще какой грех! Я бы на ее месте наплевала на все и родила…

– Дамы, пожалуйста, не при мне, – утомленным голосом произнес Потапенко.

– Прости, Артур… – бросила через плечо Карина. – Я совсем о тебе забыла.

Потапенко с хмурым видом затушил сигарету в пепельнице. И вышел из курилки. Теперь здесь оставались только Полина с Кариной.

– Поля, обещай, что никому не скажешь… – шепотом произнесла Карина.

– Клянусь… А что?

– Поля, если Платоша уволит Нечаева, то я тоже уйду.

– Почему?

– Потому что… Господи, Поля, неужели ты такая глупая?!

Полина ахнула и прижала ладони к щекам.

– Кариночка, я поняла… Это у тебя с ним роман, да?

– Да! – прошептала Карина. – Боря – чудо! И я вот еще что хочу сказать – тогда, ну, в тот день, когда Пересветова убили, Боре было очень плохо. Дело в том, что Зинка Рутковская его отравила.

– Да что ты говоришь! – ужаснулась Полина. – Не может быть…

– Еще как может! Она напоила его какой-то дрянью собственного изготовления… Хотела приворожить.