Феникс

Карпенко как-то виновато представил ее капитану:

— Это снайпер нашей дивизии… гм, по совместительству моя жена. Потому так себя иногда и ведет.

— Понятно.

Красивая на лицо, молодая женщина с интересом посмотрела на капитана, с которым общался Карпенко, но при этом обратилась все же к нему:

— Меня Батя к вам приставил.

— Наверняка сама и напросилась? Иди, выбирай позицию, чувствую, скоро снова жарко будет.

Предположения Карпенко скоро оправдались. Боевое соединение люфтваффе в утренние часы и при хорошей погоде успешно провело сброс смертоносного груза на позиции.

— Возду-ух!

Б-бух! Б-бух!..

Штафель Ю-88, освободившись от бомб, под аккомпанемент разрывов и гавканье зенитной батареи отвалил в сторону запада. Отлично было видно, как при попадании осколков от зенитного снаряда один борт вздрогнул, попытался лететь на одном двигателе, однако не смог, летчик, судя по манипуляциям самолета, хотел прибегнуть к аварийной посадке, но рухнул в просвет между степью и дальней балкой. Взорвался.

Все как по-писаному происходило. Будто противник придерживается составленного плана. Танковый клин развернулся по фронту, «метал» снаряды с дальнего расстояния. Десяток бронетранспортеров, лавируя между танками, выдвинулись почти до головных машин. Из бронетранспортеров торопливо, по-тараканьи, выскакивали автоматчики. Их фигурки в фельдграу, с закатанными по локоть рукавами, прячась за танками, устремились к траншеям.

— К бою!

Почти рядом с окопом, где находился Разин, упал снаряд и, не разорвавшись, с визгом срикошетил. Повезло! Виктору показалось, что земля стонет от разрывов снарядов, но от боя не уйти и нужно, пересилив состояние оцепенения, взять себя в руки и воевать. Скоро все потонуло в треске автоматных очередей, свисте и разрывах снарядов с обеих сторон.

В этот кромешный хаос звуков снова влился и тяжелый грохот взрывов бомб в той стороне, где находились госпитальные палатки и размещались основные подразделения штабных работников.

Каретников при госпитале уже двое суток, но к выполнению задуманного так и не приблизился. Вечно что-то мешало. Госпиталь был не маленький. Трудно это представить, но фактически в чистом поле, вернее рядом с балкой, в полевых условиях под боком у поселка было больше тысячи раненых, размещенных в палатках и побеленных свинарниках.

Как ни крути, а нападение на штаб именно для него было своевременным. Хирурги госпиталя развернули работу в операционной и перевязочной. Часть бомб рвалась в районе операционного блока, и один осколок влетел в операционную во время работы…

В небе над поселком крутилась воздушная карусель, второй заход немецкой авиации встретили эскадрильи наших истребителей. Такой плотности авиации с обеих сторон до сих пор Каретников не видел еще. Воздушные бои с небольшими перерывами велись почти на всех высотах. В этой карусели с земли подчас трудно было определить, где свои, где чужие. Кажется реальным, что самолеты сейчас столкнутся. Распылив штафеля, бомбовозы сбрасывали груз куда придется. Дым, чад, пыль заволокли все вокруг. В промежутках между разрывами было слышно, как крупнокалиберные пули авиационных пулеметов чмокали все на своем пути, до чего смогли дотянуться. Михаил сжался в комок в своем укрытии, надеясь только на одно, чтобы не случилось прямого попадания. Сейчас ему казалось, что огонь авиации уже уничтожил не только все живое, но и неживое вокруг.

Разрывы бомб то и дело заставляли вставать на дыбы землю. Немцы, нащупав штаб, старались сровнять с землей поселок. Рушились дома и постройки. Одиночество, страх и долг, жизнь и смерть — все перемешалось в его сознании.

Когда небо очистилось, смог наконец-то оценить обстановку и степень разрушений. Передвигаясь к цели, видел десятки убитых людей, разрушенные здания, рядом с железнодорожной насыпью лежавшие на боку и горевшие вагоны, вдрызг развороченную водокачку. Сюда, в ангары промзоны с подземными коммуникациями, неподалеку от железнодорожной развязки, где скопилось много брошенных составов, тянулись десятки кабелей и проводов связи, он и стремился.

Потрепали штабное хозяйство качественно. Зенитная пушка с обслугой уничтожена, от людей одни ошметки остались. Авто выглядят как свалка металлолома. Внешняя охрана тоже вся здесь полегла. За те два дня, что Каретников в поселке, успел изучить общую планировку района в зоне будущей «работы», архитектуру зданий и развалин. Определился с ориентирами на стороне «противника» и на своей стороне, расстояние до них. Теперь вот схоронился на приглянувшемся месте в развалинах среди скопища мусора и битого кирпича, ждал. Что еще делать? Выход из коммуникаций один, не для войны объект строили. Из оружия у него «трехлинейка» и пять патронов к ней, все, что выдавали легкораненым, отправляя их на позиции из госпитального склада. Ей-богу, как в лето сорок первого года. Разве что «ружжо» в каждые руки доставало, а не одна винтовка на десяток необстрелянных новобранцев.