Феникс

Прозвучал новый оглушительный удар в гонг и со стороны обеих женщин вспыхнуло пламя. Защитные барьеры вокруг арены дрогнули, раздались одобрительные крики толпы. Такие сражения были большой редкостью: Мать Дома против предводительницы, ещё даже не закончившей свои десять лет в тоннелях. Город в предвкушении ждал зрелища. Все понимали: едва ли молодая девушка бросила бы такой вызов, не имея шанса на победу.

Мать Ар'тремон нанесла беспощадный первый удар: она поймала Наю в барьер и за секунду выжгла весь кислород внутри. Вот только пламя Наи не погасло — благодаря фениксу она и без воздуха могла продержаться достаточно долго, чтобы убить соперницу. Предводительница улыбнулась Матери, глядя ей в глаза через завесу её же магии:

— Из всполоха рождается пламя…

Над ареной, запищав, взмыл феникс. Глаза Матери Ар'тремон широко распахнулись — она не могла в это поверить. На трибунах воцарилась тишина.

— Да быть не может! — воскликнула женщина, запуская в птицу мощный магический заряд. Однако, тот рассеялся, едва подлетев к огненному созданию.

— Настоящий, — подтвердила Ная.

Феникс метнулся вниз и разрушил созданный Матерью Ар'тремон барьер вокруг своей хозяйки.

— Я предупреждала, что тебе стоило меня убить тогда в храме, — рыкнула молодая предводительница, направляя свою птицу в атаку.

Мать Ар'тремон увернулась, но, проследив за тем, как двигался феникс, поняла, что ей просто позволили это сделать.

— Кажется, ты тогда сказала, что с удовольствие убьёшь меня, если я вернусь. Так вот — я вернулась! — продолжала выплёскивать накопившуюся за два года агрессию Ная.

Феникс снова бросился к Матери, но опять пролетел мимо, только задев её крылом. Однако, и этого было достаточно, чтобы запас магической энергии женщины разом сократился вдвое.

Мать Ар'тремон презрительно фыркнула и, дождавшись, когда птица приблизится к своей хозяйке, закрыла всю арену непроницаемым барьером.

— Хочешь убить — убей. Хватит играть, — обратилась она к предводительнице.

— Слишком просто. В прошлый раз ты не дала мне высказаться, так что теперь слушай, — зашипела в ответ Ная.

— И в прошлый и в этот раз ты уже сказала достаточно! — внезапно рявкнула Мать Ар'тремон так, что её соперница непроизвольно вздрогнула. — Молодая и глупая! Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я признала, что ты можешь защитить стайку своих бесценных дураков? Да, пожалуйста — признаю. Несчастных семь парней, которых пока ещё и мужчинами-то можно назвать с натяжкой — велика ли задача! Злишься на меня из-за Ариена? Так вы сами попались по своей же неосмотрительности! Я игнорировала твой запах от него столько, сколько это было возможно, пока остальные мои мужчины не начали замечать, что он начал вести себя по-другому. Прояви ты сдержанность, и я бы нашла повод избавиться от него. Но вам, влюблённым идиотам, нужно было всё и сразу! Вам нужна была истерика, враг, чтобы сражаться за свою любовь — и естественно, я стала отличной кандидатурой на эту роль. Боги спасли вас обоих, и я оставила вас в покое, но ты никак не можешь успокоиться! Ты думаешь, мне есть дело до девчонки и её мальчишки не от мира сего? Мне заняться больше нечем, кроме как думать о парне пару лет прослужившем мне милой игрушкой? Красивых мужчин полно, а что там у него в голове меня никогда не интересовало — сама с этим бредом разбирайся, если так нравится.

Ты сама виновата во всем, что случилось, Ная, его страдания — твоя ответственность. Учись отвечать за свои поступки, предводительница! Ариен послушный, как новорождённый мутт, если он в чем-то ошибся — это твоя оплошность. Ненавидишь меня за то, что я подняла на него руку? Так это ты меня вынудила. Ты знала, против кого идёшь, но не придумала ничего лучше, чем просто ждать, когда я вас поймаю. Знаешь, можно было просто заставить Ариена стать таким придурком, чтобы мне самой захотелось его вышвырнуть, и ничего этого бы не было. Но разыгрывать трагедию вам было интереснее. А теперь я должна умереть из-за того, что двое безмозглых никак не наиграются в свою драму. Знаешь, в одном я с тобой всё-таки согласна, как ты и говорила: «Убить ты меня можешь, заставить сожалеть — нет». И страха в моих глазах ты не увидишь никогда — я не боюсь импульсивных безрассудных детей. Бей уже, я не собираюсь тратить своё время на бой, который не могу выиграть — феникса мне в одиночку не победить.

Мать Ар'тремон сложила руки на груди и выжидающе смотрела на кипящую бессильной яростью противницу.

Они стояли внутри сферы ревущего пламени, скрытые ей от чужих глаз и ушей, и ни одна из них не нападала. Ная ненавидела женщину перед собой всей душой, но она была права. Каждое её слово было правдой. И это злило предводительницу ещё больше, но в то же время не позволяло ей начать новую атаку — желание убить смешалось со стыдом и непонятно откуда взявшимся чувством вины.