Феникс

На углу Гнайзенауштрассе он остановился. Закурил. Можно было истратить несколько минут на созерцание кирхи, которая высилась на противоположной стороне своим остроконечным куполом, увенчанным скупым строгим крестом. Пять минут необходимо истратить. Точность подозрительна. Люди, появляющиеся у приметных мест города в ноль-ноль шесть, или ноль-ноль десять, или пять, всегда кого-то встречают. Небольшой отход стрелки желателен.

— Хайль!

Кто-то вскидывает руку. Какой-то прохожий. Юнец. Из «гитлерюгенд», видно. Значок на груди. И нашивка на рукаве. Неизвестного назначения нашивка. Мечтает о победах. О фронте. Искренне приветствует солдата. Его, Исламбека.

Надо ответить. Обязательно. Рука летит вперед. Не особенно четко и стремительно. Впрочем, это не главное — солдаты всегда равнодушны к приветствиям. Берлинцы понимают. Важно, чтобы солдата приветствовали. Особенно таких, с черепом на пилотке.

— Хайль!

Пять минут кануло. Исламбек повернулся. Зашагал неторопливо назад. К кладбищу.

Сегодня несколько машин прижались к тротуару. Сонно прижались. Хозяева вышли. На кладбище, должно быть. Берлинцы часто посещают могилы.

Машины кажутся Саиду знакомыми. В прошлый раз он видел эту коричневую, глядящую на него слепыми фарами. Старенькая, затрепанная машина. Когда-то помятая. И старика того видел. Он стоял у фонаря, против входа. Разговаривал с молодой женщиной. Знакомые люди. Это успокаивает. Значит, они здесь бывают часто. Не только в первую и третью пятницу. Просто берлинцы, просто люди. Вот еще старуха с цветами. С жалким букетиком. Вероятно, тоже традиционная фигура. Торопится к чьей-то могиле. Несчастные, печальные люди. Они нравятся Саиду. Нравятся, потому что не знают, зачем явился на кладбище шарфюрер Исламбек. И пусть не знают.

Но где человек с испорченной зажигалкой? Старик вообще не курит. Старуха тоже, естественно. Двое мужчин проходят мимо. Не останавливаясь. Со счета долой.

Со стороны моста, со стороны Бель-Альянсбрюкке, летит черный «опель». Приметен. Солнце играет на капоте, на крыше. Смотровое стекло вспыхивает, слепит на мгновение Саида. Пролетит или остановится?

Сбивает скорость. Неужели?!

Семь часов, четыре минуты. Почти точно. Хорошо, что почти. Только не ноль-ноль. Равнодушны, спокойны, грустны эти люди около кладбища, и все-таки они люди. Следовательно, они видят, замечают. Возможно, ждут. Сейчас Саид не верит ни одному человеку. Даже старухе с жалким букетиком.

Черный «опель» стал. Прислонился к обочине. На противоположной стороне. В нем всего один силуэт водителя. Открылась дверца. Водитель вышел. Задержался. Глянул на баллон. Передний. Сунул руку в карман. Вынул сигареты.

Так, так… Теперь ему нужен огонь. Ему нужна зажигалка. Саид медленно шагает вдоль изгороди и фиксирует каждое движение обладателя черного «опеля». Слишком медленно шагает. Но это не имеет значения. Главное, не упустить зажигалку.

Водитель снова полез в карман. В один, в другой. Вытянул не спеша что-то. Издали не видно. Зажигалку. Конечно, зажигалку. Что еще нужно человеку, держащему в зубах сигарет?. Теперь ясно. Пытается зажечь. Она не слушается.

Испорченная зажигалка!

Если можно испытывать радость от одного лишь движения руки, то эту радость подарил Исламбеку водитель «опеля». Обыкновенную, наполняющую сердце теплом, приносящую улыбку, возвращающую надежду. Возвращающую жизнь. День был хорош. Ясен. Но он показался Саиду необыкновенным. Каким-то ликующим. Он забыл о Берлине, забыл, что находится в петле. Все забыл.

В такое мгновение можно сделать глупость. Можно раскрыть себя. Автоматизм выручает. Поступки подчинены задаче. И она выполняется почти механически. Саид только контролирует процесс. Идет по-прежнему медленно, скучающе глядит на черный «опель», курит.

Водитель с шумом захлопывает дверцу. Направляется через улицу к кладбищу. По переходу. Не нарушает движения, не торопится. В руках сигарета. Он хочет закурить. И обязательно закурит. Но сделает это уже на кладбище. Рядом с Саидом.

Пока шагает…

Саид сворачивает направо. Последний раз бросает взгляд на человека с сигаретой.

— Господин штурмбаннфюрер?

— Да, да.

— Докладывает «герцог».

— Слушаю.

— Черный «опель» в моем секторе. Опоздание на четыре минуты. Приступаю к операции. Прошу указаний.

— Не торопитесь. Дайте ему обнаружить связного. Запомнили?

— Так точно.

— Если повторится старое, задержите всех подозрительных. Есть там кто-нибудь?

— Обычные… Этот сумасшедший врач…

— Все равно… Задержите… Впрочем, я сам выезжаю.

Что должно было произойти?

Прежде всего, человек с сигаретой в руке подойдет к Саиду, пожалуется на свою испорченную зажигалку и попросит закурить. Исламбек охотно предложит огонь. Раскуривая, человек скажет: «Какая сводка днем»? Саид ответит: «Не слышал». Потом они пойдут по дорожке, спутник с сигаретой поинтересуется: «Как вы переносите такую погоду?» — «Неплохо. А в другие дни у меня нога болит». Человек кинет: «Сочувствую, это неприятно…» Все!