Феникс для снежного дракона

Вот теперь в глазах застыл ужас, а Эйгару захотелось прижать девушку к себе и успокоить, но он сдержался, справедливо рассудив, что сейчас Риона таких нежностей от него не примет.

— Я и так видела более чем достаточно.

— Я все равно покажу и расскажу тебе все, что должен, Риона. И если ты хочешь узнать, почему сегодня я поступил именно так, а не иначе, я жду тебя в башне.

— Я не приду, — отрезала Риона. — Можешь ждать до тех пор, пока туда не явится сам Темный Жнец.

Эйгар пожал плечами.

— Если передумаешь, я буду ждать тебя там, — сказал он и, скользнув взглядом по непреклонному лицу Рионы, вышел.

* * *

Я шагала из угла в угол. Солнце давно село, Глория принесла ужин, к которому я почти не притронулась, в светильниках зажглись голубые камни, а любопытство царапало меня злой кошкой, не давая выбросить слова Эйгара из головы. Вот же хитрый дракон, Темный Жнец забери его драконью душу! Хотя я искренне сомневалась, что Темному Жрецу нужна его черная душа.

Идти или нет? Я нервно почесала переносицу. А если он соврет? Придумает какую-нибудь историю, чтобы оправдать себя?

«Но зачем ему это? — шепнул внутренний голос. — Эйгар никогда не хотел показаться лучше, чем он есть на самом деле».

Раздраженно топнув ногой, я приняла решение — пойду. Ведь утром, до того как в обеденный зал ворвался Белхрай, я сама хотела выпытать у Эйгара подробности касаемо западной башни.

Накинув на плечи теплый плащ, — с наступлением ночи в замке заметно холодало — я вышла из комнаты и быстро, не давая себе времени передумать, преодолела расстояние до западной башни.

Поднимаясь по ступенькам винтовой лестницы, я думала только о том, там ли еще Эйгар. Или ему надоело ждать и он ушел? Но мои сомнения развеялись, как пепел на ветру, когда я увидела приоткрытую дверь. Решительно толкнув ее, вошла и сразу же увидела мощную фигуру Эйгара, залитую лунным светом. Он стоял около ложа, окруженного голубыми кристаллами. По моей коже, как и в прошлый раз, прошел озноб. Не от холода, а от могильной тишины и ощущения смерти, что, казалось, витала в самом воздухе.

Я подошла и встала на шаг позади. Эйгар даже не обернулся.

— Этой твой сын? — спросила я, немного подождав.

Эйгар наконец медленно обернулся. Лившийся из окон сверху лунный свет позволял рассмотреть выражение лица Эйгара — маску застывшей боли.

— Ты все-таки пришла, — сказал он задумчиво, глядя словно мимо меня. Я подошла ближе, усилием воли подавляя желание прикоснуться к лицу Эйгара и заставить его забыть о боли. Я обхватила себя руками, чтобы действительно не сделать это.

— Я решила выслушать тебя. Мой дедушка всегда говорил, что я слишком быстро делаю выводы.

Эйгар кивнул и устремил взгляд на ледяное ложе, на котором в окружении голубых кристаллов лежал ребенок. Я, набравшись храбрости, опустила взгляд вниз, туда, где покоился мальчик, которому на вид было зим одиннадцать-двенадцать, одетый в синий бархатный камзол и штаны. Короткие белоснежные волосы обрамляли застывшее худое лицо. Точнее, лишь с одной стороны волосы были короткими, с другой же их не было вовсе, также как и половины лица. Казалось, что лицо просто исчезло, стертое каким-то злым волшебником. Сложенные на груди руки, державшие маленький меч, были обезображены шрамами, которые остаются после ожогов. В нескольких местах огонь сжег плоть и косточки пальцев, сжимавшие эфес меча, белели, будто снег.

— Это Эйфин, мой брат, — сказал он тихо. Голос его звучал ровно.

— Что с ним случилось? — осторожно спросила я.

Эйгар молчал долго, так долго, что я уже засомневалась, ответит ли он. Поэтому, когда раздался наконец его голос, я вздрогнула.