Феникс Его Высочества (СИ)

Спасение пришло неожиданно. Раскрыв рот, чтобы напоследок высказать тварям все, что думаю, я издала странный щелкающий звук. Будто в моем горле раскрутилась сжатая доселе пружина.

Крысы на секунду застыли в оцепенении. Воодушевленная успехом, я принялась терзать голосовые связки, извращаясь по-полной. Звон сменялся свистом и завыванием, воздух задрожал рядом со мной и завибрировал.

Крысы, прежде замершие на месте, принялись бегать кругами. Сталкиваясь в тесном пространстве, они со злости кусали друг друга и царапались. Когда же им удалось определить источник раздражающего сигнала, стали пятиться и, наконец, скрылись в темных ходах подземелья.

- Так-то лучше, - объявила я и потерла охрипшее горло.

В камере снова стало темно, но спать мне расхотелось. Расположившись на лежанке так, чтобы видеть каждый закоулок, я принялась ждать.

Крысы приходили еще раз и высовывали из щелей свои светящиеся морды. Но одного предупреждающего сигнала было достаточно, чтобы они убрались восвояси.

Глава 20

Время тянулось, как тарзанка, заставляя меня то нервно подпрыгивать, то замирать от накатившей слабости. В голове крутилась тысяча мыслей, но ни одна из них так и не оформилась окончательно. Поверит ли мне начальник гвардии? Доживу ли я до суда? Как отнесется Император к моему заявлению, заметит ли он изменения в поведении сына? Вопросы сводили с ума и давили, не хуже перегрузки в 10 «же».

Томясь неизвестностью, я, кажется, сгрызла ногти до мяса и вырвала себе несколько пучков волос. Как сложно чувствовать боль дорогого человека и не иметь возможности помочь. Все пытки инквизиции не сравнятся с той болью, что испытывал Дэв. А я сидела в ледяной клетке и продолжала ждать. И веры в счастливое будущее во мне оставалось все меньше.

Погруженная в себя, я не сразу расслышала шаги в коридоре. А разобрав, моментально оживилась. Спрыгнула с лежанки, небрежно прислонившись к ней боком.

Ключ повернулся в замке, дверь камеры скрипнула. Ну и рожа была у Тартаруса. Он-то, бедолага, жаждал найти мой истерзанный крысами труп. А тут я: живая и даже не обгрызенная.

- Выносливая, тварь, - прошипел Тартарус себе под нос.

- Ага, - радостно подтвердила я. - Фартовая, так-то.

Мое притворное веселье и непринужденная поза привели начальника тюрьмы в еще большее бешенство. Фонарь у него в руке задрожал, выдавая нервозность владельца. Лицо Тартаруса свело судорогой, а глаза полыхнули яростью.

Сопровождавшие начальника конвоиры вновь надели на меня наручники и, следуя кивку Тартаруса, грубо подтолкнули в спину.

- Топай, к тебе пришли.

В допросной меня ждал Раф в компании еще двух военных. Бросив взгляд на их камуфляжную форму и погоны, я догадалась - имперская разведка. Их угрюмы лица и надвинутые почти на брови фуражки красноречиво сообщали: дело мое дрянь.

К негодованию Тартаруса, Раф не позволил ему присутствовать при разговоре. Начальник тюрьмы попробовал возмутиться, но одно упоминание разведчиков о контрмерах сбило с него спесь. Как нашкодивший мальчишка, Тартарус поспешно откланялся и оставил заключенную наедине с «гостями». Но мне отчего-то казалось, что он не упустит случая подслушать и подсмотреть, что происходит за закрытыми дверями.

Впрочем, разведчики тоже предположили такой исход. Потому и установили в допросной защитный купол, затемненный и звуконепроницаемый. Как зачарованная, следила я за маленькой плоской коробочкой, из которой вырвался плотный вихрь похожего на дым вещества. Он окутал нас и застыл в воздухе, надежно скрыв от глаз и ушей посторонних.

Если бы не плачевные обстоятельства, я бы с удовольствием ближе ознакомилась с такой разработкой. И расспросила о характеристиках. Но властный голос Рафа вернул меня в реальность.

- У нас полчаса до того, как туман рассеется, - предупредил он. - Рассказывай.

Я не отличалась даром красноречия, но на этот раз меня будто подменили. Бурный поток слов прорвал плотину молчания и окатил слушателей.

Распалившись, я рассказывала о событиях в клубе, не стесняясь в выражениях, подкрепляя слова жестами. Плевать на приличия и манеры. Пускай сочтут меня необразованной варваркой. Лишь бы поверили.

Когда я затихла, в допросной воцарилась напряженная тишина. Казалось, затемненный воздух раскалился от моих слов и теперь обжигал глаза и сердца Рафа и его спутников.

Разведчики смотрели на начальника гвардии: он, как и я, был близок к цесаревичу. И если в поведении будущего Императора появились изменения, должен был заметить первым.

Раф поджал губы и развел руками:

- Занятная история и складная, но у меня нет оснований сомневаться в Давиде. Понимаю, ты проводила с ним больше времени и знала его малейшие привычки, но...

Он замолчал и посмотрел на меня с сожалением.

Я сползла со стула и прикрыла глаза. Напрасно, все напрасно.

- Чтобы предъявить подобное обвинение, нам нужны доказательства, - вторил Рафу голос разведчика. - Пока же у нас есть только твое слово.

- И вы ему не верите, - обреченно выдохнула я.

Раф по-старчески крякнул и отвернулся, не желая смотреть мне в глаза.