Феникс сапиенс

— Что у нас есть. Речное судно с возможностью ограниченного выхода в море — использовалось для рейсов из Александрии в города Нила. Водоизмещение — 156 тонн, длина — 42 метра, максимальная ширина — 7 метров, осадка — от метра до полутора. Перенесло пожар, надстройки пришли в негодность, но состояние корпуса хорошее, двигателя нет, палубных надстроек, включая рубку, нет. Борта высокие, может использоваться при волнении до пяти баллов. Что надо? Первое. Установить двигатель, шестьсот сил. Есть в наличии, б/у в хорошем состоянии. Второе. Смонтировать и оборудовать теплые жилые помещения с системой отопления. Третье. Смонтировать рубку и новую систему управления. Четвертое. Оборудовать трюмы, в том числе холодильную и морозильную камеры, теплый отсек, топливные емкости, лебедку. Пятое. Установить генератор, провести сеть.

Необходимый транспорт: два легких вездехода, две надувные лодки с подвесными моторами, три снегохода, лыжи для всех. Важное оборудование: коротковолновый передатчик, компрессор, дрели, перфораторы. Ни по срокам, ни по финансам особых проблем по реализации всего перечисленного не просматривается.

— А воздушный шар, неужели у нас не будет воздушного шара?! — воскликнула Алека.

— А зачем тебе воздушный шар?

— Как зачем?! Подняться и увидеть все то великолепие, что дядя Сэнк живописал, с высоты птичьего полета!

— Я думаю, будет намного проще, если прилетит Дават и прокатит на самолете. Дават, прилетишь, прокатишь?

— Куда же я денусь?! Я тут наслушался и пересмотрел свою роль: я буду не просто на подстраховке, я прилечу, даже если в том не будет нужды. Просто хочется. Ну и свежих фруктов привезу, заодно и центнер красного фаюмского вина захвачу.

— И будет у нас великий праздник! — ответил Сэнк. — А как все-таки назовем корабль? Без имени нет сущности. Без названия экспедиционного корабля нет экспедиции! Ваши предложения?

— «Александрия»!

— У нас уже есть Александрия на борту (Алека помахала руками над головой и раскланялась), кроме того воды Земного моря уже 30 лет бороздит круизный корабль «Александрия».

— «Северная звезда».

— В принципе, годится, но немного банально. Кстати, Кола, как называлась Северная звезда на древнеевропейских языках?

— На всех одинаково — Вега. Правда, тогда она не была такой северной.

— Хорошее название, звучит и интригует. Запомнили. Правда, хотелось бы чего-то более специфического, теснее связанного с целью экспедиции.

— «Волга».

— Боюсь, что суда с таким названием уже существуют там, куда мы направляемся.

— А как называется тот город, остатки которого мы будем искать на леднике? — спросил Стим.

— Санкт Петербург.

— Так давайте так и назовем корабль, только покороче: «Петербург».

— О! — сказала Кола. — В этом что-то есть. На северных диалектах Верхнеморского языка «петербург» созвучно с выражением «идем напролом»: петар бурд — брутально и звучно. Нас там будут уважать, они такое любят!

— Вот это мне нравится! И экспедицию так назовем. Представьте газетные заголовки: «Экспедиция „Петербург“ идет напролом!» Голосовать будем? Все согласны. Принято. Итак, с сего момента, 22 сентября 964 года 18:45, начинаем отсчет экспедиционного времени. А сейчас пожалуйте к столу!

— Как хорошо тут у тебя! — сказал Дават в разгаре банкета. — Только кажется мне, вы слишком круто взяли. Вас же всего двое настоящих бойцов. То, что сказал Крамб в нескольких фразах, на самом деле целая эпопея. Он все-таки погорячился насчет «проблем не просматривается». Мне эта кухня хорошо знакома — не одну экспедицию снаряжал. За полгода вам надо из пустого корыта, считай, построить уникальное экспедиционное судно и снарядить его. Может, стоило бы отложить на сезон?

— Дават, за полтора года мы точно с этим не справимся, скиснем. А за полгода — сможем. Именно так — либо за полгода, либо никогда. Понимаешь?

— Понимаю. У разных людей разный стиль, разное дыхание.

— Ты веришь, что позавчера ни у меня, ни у Крамба и в мыслях ничего не было?

— Что же, бурный старт, только не сорвите дыхалку! Я буду переживать за вас.

7. За три с половиной моря

День 21 марта 965 года выдался на славу: легкий северный ветерок принес прохладу, солнце грело, но не жарило, в хвое припортовых сосен шумел птичий оркестр, видимо, в честь отлета на север. «Петербург» пришвартовался у пассажирского пирса, полностью снаряженный и загруженный. Крамб стоял у двери рубки, Сэнк, Мана и Стим — перед пирсом на краю пустой площади.

— А где остальные трое? Кстати, Дават тоже обещал проводить.

— Подожди, стоянка у пирса оплачена до двенадцати, еще 45 минут до отплытия.

Из-за ряда припортовых лавок вынырнуло такси с тремя недостающими членами экспедиции.

— А где толпы провожающих? — поинтересовалась Кола.

— А где оркестр с большими барабанами? — спросила Алека.

— Спросите еще, где фейерверк и большое начальство! — сказал Сэнк. — Вы у меня бросьте эти плебейские замашки! Экспедиция должна уходить интеллигентно — скромно и с достоинством.

Из-за лавок вынырнула машина с Даватом и тремя сотрудниками Института географии.