Феникс (СИ)

   "Какие там Англии, - популярно объяснил мне Тихон Тимурович, - когда еще в помине нет ни Американского континента, ни Африканского, нет Австралии и Антарктиды". - "А что ж тогда есть, коли ничего нет?" - спрашивал я его. "Есть один суперконтинент Пангея, - отвечал геовед, - который в будущем расколется на части. И еще миллионы лет те части будут дрейфовать по лику Земли, прежде чем займут знакомое нам положение и приобретут привычные очертания".

   Так что, вполне вероятно, точка, где я сейчас сижу, в будущем окажется под толщей антарктических снегов или на дне мирового океана. (Боже, как эфемерны наши представления о стабильности!)

   Вообще, Новая (она же Старая) Земля - это сплошные знаки вопроса, на которые нам еще предстоит отвечать и отвечать. Нам изрядно пришлось повозиться, вычисляя кульминации неизвестных для нас звезд. Место Полярной звезды стало вакантным, знакомые созвездия тоже исчезли, перемешанные в мешке времени. Многое нам еще предстоит открыть, систематизировать, дать названия. Хватит ли у нас поэтической зоркости, чтобы рассмотреть в блистающих россыпях звезд очертания новых созвездий?

   Так вот - о меридиане. Если секстант позволяет по высоте солнца определить широту, то хронометры дают возможность установить долготу. Но здесь-то и загвоздка. У нас нет точки отсчета - нулевого меридиана. Образно говоря, мы еще только строим этот меридиан с помощью метода триангуляции. Одним из наших заданий является определение длины дуги в километрах между пунктами А и В. Между точками, лежащими на этом, пока условном меридиане. Между нашей базой и берегом моря. Вот почему еще мы идем строго с севера на юг, никуда не отклоняясь.

   Более точные ответы дадут градусные измерения, то есть измерения в километрах длины дуг в 1 градус в разных местах на поверхности Земли.

   Стало быть, меридиан, который нам предстоит нанести на карты, мы и назовем нулевым... Впрочем, оставим этот вопрос специалистам.

   Я прерываю свои размышления, свой поток сознания и прислушиваюсь. То ли мне кажется, то ли мнится, то ли в самом деле издалека накатывает едва слышимый механический рокот. Я поднимаю руку и прошу тишины. Все смолкают. Рокочущий звук тоже, как назло, рассасывается в атмосфере. Но мы терпеливо ждем, мы все обращаемся в слух, люди бездвижно стоят в неудобных позах, как в стоп-кадре. Наконец, снова выплывает из-за порога слышимости рокочущий звук и больше не гаснет, но все увеличивается, набирая силу.

   Появляются они внезапно. Две огромные (так мне показалось) металлические "стрекозы" выскакивают из-за кромки деревьев, низко, едва не задевая кроны, на бреющем полете проносятся над лагерем. Все участники похода вскакивают с мест, машут руками, орут в тридцать две глотки; ни вой турбин, ни посвист винтов не может заглушить ликующие звуки. Против ожидания, вертолеты летят от побережья. То есть с прямо противоположной стороны. Очевидно, они все-таки промахнулись и теперь возвращаются назад. Что ж, могло быть и хуже.

   Вертолеты закладывают крутой вираж, гася скорость, идут на разворот. Они летят в строе минимального боевого расчета - ведущий и ведомый, и на секунду мне мерещится, что машины готовятся атаковать лагерь. Тем более, что у одного вертолета под брюхом висит какое-то стреловидное, похожее на разлапистую ракету, сооружение. Техническая мощь человечества порой не только восхищает, но и пугает отдельную личность.

   Синхронно, четко выполнив разворот, "стрекозы" медленно подлетают к нашей стоянке, нервно мигая габаритными и сигнальными огнями. По лагерю бегут воздушные вихри, порождаемые стремительным вращением лопастей винтов. От свиста турбин закладывает уши. Первая летающая машина с ходу накрывает брюхом одну из площадок, вторая - медленно дрейфует в воздухе, отплывает назад, маневрирует, примеряясь к площадке, где хозяйничал Тимурыч. Теперь стало ясно видно, что под брюхом у машины подвешена геодезическая вышка. С вертолета начинают быстро травить канат, крепивший основание вышки, сооружение постепенно принимало рабочее положение. Вот четыре деревянных ноги геодезического знака коснулись земли, трос, привязанный к вершине, сразу же сбрасывается, и вертолет, отлетев в сторону, грузно опускается на подготовленную для него площадку.

   Тотчас же резко стихает ужасающий вой турбин, смерчи выдыхаются. Уже встречающим можно слегка расслабиться, но подходить близко до полной остановки винтов еще опасно. И только когда лопасти замирают, безвольно обвиснув, все с радостными воплями бросаются к вертолетам. Повышенная радость людей легко объяснима: прибыли не просто два вертолета, прилетели два островка Родины!

   Отворяется дверца пилота первой машины, и на землю бодро спрыгивает моложавого вида мужчина, не только плотно сбитый, но и ладно скроенный. На загорелом лице светится белозубая улыбка и веселые глаза - настоящий славянский ас. Расстегнув под подбородком ремешок, он снимает с головы тяжелый шлем, расчесывает пятерней влажные, цвета спелой ржи, волосы. Люди расступаются, я выхожу вперед.