Феникс (СИ)

   - Командир вертолетного звена, капитан Петров наконец-то прибыл, - полуофициальным тоном докладывает летчик, сильно стискивая мою ладонь своей шершавой твердой лапищей.

   Мне представляться не было нужды. Личность известная: безответственный художник - сомнительная фигура, почти террорист, бывший смертник, монаршей волею Хумета выдвинутый на должность походного Старшины. И, кроме того, меня знакомили уже с летчиками, когда мы обговаривали детали воздушной поддержки экспедиции. Поэтому я сразу перехожу к делу.

   - Были какие-то проблемы, капитан Петров? Сигнал наш хорошо слышали?

   - Как раз с сигналом-то и возникла проблема, - веселые глаза Петрова становятся серьезными, на лице отражается некоторое недоумение.

   Мы не спеша направляемся в лагерь. Мимо нас, словно муравьи, снуют туда-сюда казаки, груженые тюками. Летчик растерянно вертит в руках шлем, как бы размышляя, с чего начать, потом берет шлем подмышку и начинает рассказывать по порядку:

   "Мы вылетели с базы, поймали пеленг и легли на курс. Сигнал был устойчивым, мощным, но почему-то на 25 градусов восточнее от предполагаемого места стоянки экспедиции. Это было странно, но потом мы подумали, что какие-нибудь непредвиденные обстоятельства вынудили вас уйти в сторону. Когда мы пролетели 170 километров, нас вновь охватило сомнение в правильности курса, ведь вы сообщили, что прошли только 123 км. Что-то тут было неправильно. Но сигнал поступал на условленной частоте, и мы обязаны были лететь на пеленг. Наконец на 180-м километре, источник сигнала был обнаружен. Но это было совсем не то, что мы ожидали увидеть. А увидели мы ни много ни мало, как межзвездный корабль".

   Вопросительно и недоуменно я вглядываюсь в ясные глаза Петрова. Он не избегает взгляда, и это мне в нем нравится. Он утвердительно, резко качает головой и продолжает:

   "Не вызывал сомнений тот факт, что корабль имел древнее происхождение и пролежал в том месте по меньшей мере несколько тысяч лет. Звездолет накренился на один бок, но это не означало, что он упал в джунгли, подмяв под себя деревья, как следовало бы ожидать... это сразу бросилось бы в глаза. Нет, он как будто находился там изначально, как скалы, которые предшествовали джунглям. Деревья уже выросли позже, причем это были гигантские стволы! Они любовно охватывали корпус корабля, словно он не был инородным телом, а всегда являлся составной частью древнего леса.

   Покружив над кораблем, мы приняли решение обследовать его. Такое решение было продиктовано необходимостью разыскать на космическом судне радиопередатчик и выключить его, поскольку тот работал на частоте экспедиционного радиомаяка и полностью подавлял нужный нам сигнал. Значительный наклон верхней палубы исключал возможность посадки на нее. Окружавшие космический реликт заросли были еще менее гостеприимны. Все же мы совершили посадку в полутора километрах от объекта, найдя подходящее "окно" в сплошном многоэтажном растительном покрове.

   Я и штурман Николай Небогатых проникли на корабль. Это оказалось проще, чем пробиваться через джунгли. Люк был открыт. Кто-то неизвестный уже побывал до нас..."

   В этом месте, к великому моему неудовольствию, летчик Петров вынужден прерывать свой рассказ - Владлена завет нас ужинать. Что ж, порядок есть порядок. Я с тревогой гляжу на свою спутницу. Вид у нее очень усталый. Темные круги лежат вокруг глаз. Несмотря на загар, лицо ее кажется малокровным. Незамеченная мной ранее какая-то хрупкость появилась в ее фигуре. Видно, что поход ее вымотал. Может быть, я совершил ошибку, взяв женщину в дальнюю экспедицию, трудности которой под силу не всякому мужчине. Сумеет ли она дойти с нами до конца? А может, отправить ее на базу с воздушной оказией пока не поздно?

   За чаем Петров делает мне знак рукой и головой, намекая, что вторая часть его рассказа носит строго конфиденциальный характер. Мы покидаем шумную компанию, где главными заводилами становятся на время вновь прибывшие штурман Небогатых и летчик второго вертолета Алик Мучников.

   Мы усаживаемся на зеленый, местами бурый ковер мха, под большим раскидистым кустом папоротника. Петров дует в кружку, остужая чай, вытянув губы трубочкой, осторожно втягивает горячую жидкость в рот и глотает с бульканьем. Проглотив темно-янтарный напиток, громко выдыхает - "а-а-а!"

   Я - само нетерпение. Петров, видя мою лихорадку, продолжает свой отчет:

   "Так вот, как я уже сказал, люк был открыт. Но это был не главный вход - тот оказался запертым намертво. А вот аварийный как раз и был открыт. Причем у нас сложилось впечатление, что его открыли не изнутри, а взорвали снаружи, словно кто-то пытался прорваться на корабль. И надо сказать, им это удалось. Дверца была деформирована, петли проржавели, но проникнуть внутрь все-таки можно было..."

   Я не доношу до рта кружку, во все глаза смотрю на Петрова, смотрю так, что он смущается.