Феникс (СИ)

   Да нет, все верно. Он прав, а я нет. Представьте, что вы, мило беседуя с хорошим человеком, вдруг предлагаете ему совершить какую-нибудь гадость. Например, обокрасть его отца. Понятно, что вам плюнут в рожу. Очень часто мы, без всякого на то основания, проецируем свой образ мыслей на других людей, полагая, будто они такие же, как и мы. А они другие! Что ж, в таком случае опереться мне решительно не на кого.

   Меня охватывает ужасная тоска. И я вою мысленно: "Какие, к черту, тут могут быть захваты?! Я что, Стивен Сигал какой-нибудь? Это он и драться мастак, и с электроникой на "ты". А что могу я? Я даже не знаю, с какой стороны к компьютеру подходят. И вообще, какого еще мне рожна надо? - сдавливаю я горло оппозиционеру в себе так, что он хрипит. - Не о тишине ли и спокойствии ты мечтал?.. Вот закончу поход, сооружу избушку, женюсь... если Владлена согласится... Заведем детей и будем жить в сени лепидодендронов. Красота! Будем растить детей, капусту и картошку выращивать, на охоту ходить, на рыбалку. И писать пейзажи. Как говорил небезызвестный Абдула: "Хороший дом, хорошая жена, что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?"... За что, собственно, погиб Верещагин? Защищая то, чего уже не было. Ну, допустим, погиб он за Державу... Но где моя Держава? У меня ничего нет. Все мое здесь".

   - Это рай! - ору я во всю глотку.

   "Ай-ай-ай!!!" - многоголосо откликается лес.

   - Это край!

   "Рай-рай-рай!" - соглашается лес.

   Прибегает, сломя голову, весь растерзанный какой-то, подъесаул Бубнов.

   - Что случилось, господин Походный Старшина?! Нападение?.. - ревет он жутким басом, выкатывая глаза так, что они того и гляди выпадут из гнезд и повиснут на кончиках воспаленных нервов.

   - Слушай, Костя, - говорю я тихим голосом, - что у нас сегодня на завтрак?

   - Сейчас узнаем... - улыбка топором рассекает его лицо, глаза втягиваются в орбиты.

   - Да, ладно, бог с ним, с завтраком... - машу я рукой, и, по-приятельски обняв его за плечо, спрашиваю: - Скажи-ка мне, Константин Васильевич... Ты присягал на верность Магистрату Хумету?

   - Так точно, - отвечает он, чувствуя себя под моей ладонью ужасно неловко, примерно, как гимназистка Рая, прижатая кем-то в темном сарае.

   - И умрешь за дело Хумета?

   В глазах подъесаула сверкает однозначный ответ: "Что за вопрос? Обидно право...", в слух же он выстреливает однообразное "так точно!"

   - Молодец, - хвалю его я и отпускаю.

   Сегодняшний день был поистине черным для меня и для всех нас. Мало того, что я разуверился в докторе Лебедеве, а вслед за ним и во всех остальных, так судьбе угодно было нанести мне еще один удар. Мало ей показалось тех жертв, которые я принес, решив отказаться от попытки возвращения домой, так она, судьба моя, повелела срубить под корень робкие мои мечты о семейной идиллии. В полдень, в жаркий полдень, в проклятый полдень мы попали в ужасную переделку и сразу потеряли троих человек. Отряд потерял двух бойцов, а лично я - Владлену.

   Но все по порядку.

   После завтрака мы в походном порядке спускаемся с Лысой горы и входим в низину. По данным, полученным от летчиков, мы знали, что примерно через 10 километров повстречаем водопад. Его заметил с воздуха Алик Мучников и, согласно праву первооткрывателя, дал ему название "Волосы русалки". Как мне показалось, название не очень удачное. В народе принято считать, что русалки водятся в тихих заводях, с кувшинками, лилиями, а тут водопад... Впрочем, с высоты водопад и впрямь кажется прядями волос.

   С возвышенности, расположенной на востоке, приходит безымянная река, петляет по джунглям, потом обрушивает свои воды с двухсотметровой высоты. Здесь кончается возвышенность и река делает свой последний поворот и уже далее спокойно течет на юг, чтобы, очевидно, впасть в огромное, как море, озеро, к которому мы направляемся. Куда же ей еще впадать?

   Как я уже сказал, от точки водопада река течет на юг почти параллельно нашему маршруту. Что очень важно, ни разу его не пересекая. Значит, нам не придется переправляться через реку, а впоследствии - строить мосты через нее.

   Мы идем окрыленные мечтой - пополнить запасы воды и вымыться, наконец, по-человечески, ибо дольше терпеть на теле накопившуюся грязь не было никаких сил. Уже слышен был шум водопада, веселые каскады плеска. Воды! Воды, воды хотелось нам, чистой, холодной, хрустальной чистоты!

   И тут мы вляпываемся в переделку. Трое бойцов из головной части колонны проваливаются под землю, вернее, относительно твердый, слежавшийся песчаник. Одного мы успеваем вытащить почти сразу. "Дайте руку!", - орет он, судорожно цепляясь за край ямы. Двое казаков выдергивают его - за руку, за шкирку - на поверхность. Оставшиеся двое истошно вопят. Их уже не видно под сучьями и ветками, под осыпавшейся трухой, которая шевелится, вздымается, разлетается прочь и оттуда, из ямы выскакивают рыжего цвета твари размером с собаку, с жуткими челюстями, с какими-то трясущимися антеннами на головах. Муравьи! Только громадные!

   - Цепью! Отходим! - орет подъесаул. - Оружие - к бою! Огонь!