Феникс (СИ)

   Георгий хотел было послать непрошеного собеседника куда подальше, чтобы он там поучился вежливости. Но, во-первых, у бородача довольно нагло оттопыривался борт пиджака, что свидетельствовало о наличии у него в перепревшей подмышечной кобуре "Тульского Токарева". Того самого! А во-вторых, как ни крути, а Георг крепко перед ним виноват. Каким бы плохим ни был бородач, но он - законный муж Инги. Стало быть, имеет право на сатисфакцию, хотя бы в виде ответов на свои вопросы. Георгий сквозь зубы буркнул свое имя.

   - А позвольте полюбопытствовать, о Вашей национальной принадлежности?

   Конечно, подумал Георгий, теперь это самый важный вопрос, вопрос жизни и смерти.

   - По отцу я - русский, а по матери - болгарин, - ответил Георгий, вынужденный пуститься в объяснения. - Славянин в общем, но себя считаю русским.

   - Каким же ветром вас занесло в мою Прибалтику?

   - Сюда приехал... как бы это сказать... в поисках европейской свободы.

   - Разве в России вас зажимали? - сказал муж Инги, доставая из кармана пачку сигарет "Rothmans".

   - Видите ли, - совсем разоткровенничался Георгий. - Я - художник. Порой миграция художника неизбежна. Очень часто для него родной город - тюрьма. Так Леонардо, у которого в своем родном городишке не было никакой перспективы, перебирается из Винчи во Флоренцию, а когда и там не получает признания, уезжает на долгие двадцать лет в Милан, фактически бежит за границу.

   - Скромность вам к лицу... - едко заметил бородач.

   Он прикуривал, ехидно улыбаясь этой своей гаденькой улыбочкой.

   - А может, вы русский шпион? Из России?..

   - Ну, знаете ли... - прыснул невеселым смешком Георгий. - Я ведь не спрашиваю вас, что делает стопроцентный ариец, бывший сотрудник литавской контрразведки в обществе "этих проклятых русских оккупантов"?

   - "Бывший..." - язвительно повторил бородач. - Вы, я вижу, обо мне хорошо осведомлены. Понимаю, Инга наболтала вам.

   Муж Инги глубоко затянулся сигаретой и продолжил разговор, неожиданно перейдя на официальный тон, к которому, очевидно, имел привычку, отчего любопытство его приобрело казенный оттенок, а беседа стала больше походить на допрос.

   - Стало быть, Георгий... Помню, помню такое имя... А фамилия ваша, случайно, не Колосов?

   - Так точно, - почему-то по-армейски ответил Георгий, чувствуя себя подследственным, и задал наивный вопрос подследственного: - А откуда вы знаете?

   - Мы внимательно читаем прессу, - ответил бородач и не стал уточнять, кто такие "мы". - Ведь это ваша статейка была напечатана в газете "Комсомолец Прибалтики" за такой-то год. Вы там призывали русское население объединяться, бороться за права гражданства... И дописались до того, что требовали разделить столицу Литавии путем политического отделения Левого берега от Правого. А это, знаете ли, призывы к сепаратизму.

   Георгию вдруг стало душно. Он достал платок и вытер мокрый лоб, Подумал, что этот жест бородач примет за испуг. Ну да, было неприятно такое слышать от работника службы безопасности, хотя и бывшего.

   - Не привирайте, я не призывал к сепаратизму, - Георгий решил, что наступление - лучшая форма защиты. - Да и когда это было!... и в политику-то я не лез...

   - Это точно, - согласился бородач, - Вякнули и слиняли. А ведь могли возглавить движение. Вас многие поддержали.

   - Я не пойму, то ли вы меня одобряете, то ли порицаете...

   Георгий решился, наконец, спросить этого гестаповца, с какой целью он ворошит угасшие уголья, какого рожна ему, бородачу, надо... но вдруг расфокусировал взгляд и через голову этого надоедливого типа и через открытую дверь в смежную комнату увидел там стоящий у стены гроб, обтянутый черной материей с белыми рюшками. У них, оказывается, похороны, подумал Георгий, а я... Я тут, как пятое колесо в телеге...

   Но поведение гостей вовсе не напоминало поведения людей, пекущихся об уважении к памяти покойного. Сквозь туман сигаретного дыма слышались чмоканья поцелуев, которым предавалась джинсовая парочка. В противоположном углу гостиной кто-то ржал, как ишак: "и-а-иа-ха-ха-ха!" Тренькала гитара. Человек с лошадиным лицом и соответствующими зубами играл и очень плохим голосом пел что-то - то ли из раннего Розенбаума, то ли из позднего Галича. "А может, хозяйка чудит, - предположил Георгий, - спит в этом гробу, как Сара Бернар..."

   Из комнаты с гробом доносились весьма двусмысленные звуки: прерывистое дыхание, громкий шепот, возня какая-то. "Ну, скоро ты?.." - спросил женский голос недовольным тоном. В ответ раздалось уханье, похожее на совиное.

   - Может быть, вас интересует один вопрос? - произнес докучливый сосед на ухо Георгию так, что тот от неожиданности вздрогнул.

   - К-какой вопрос?

   - Зачем я копаюсь в делах давно минувших дней?..

   - Ну так зачем же вы копаетесь? - раздраженно спросил Георгий.