Феникс (СИ)

   Чтобы дать возможность людям прийти в себя, восстановить силы, а раненным более или менее поправиться, я объявляю сегодняшний день днем отдыха. Пусть каждый займется собственными и общественными делами. И вот мы чиним порванную одежду, чистим оружие, готовим еду. Картографы-топографы затевают какие-то замеры местности, делают засечки на деревьях и возятся с приборами, с картами, которые постепенно приобретают все более зримые черты. Ученые с головой окунаются в изучение флоры и фауны. Отлавливают для своей коллекции всяких мелких жучков, кузнечиков и прочую ползающую и пытающуюся летать живность. К каждому ученому я прикрепляю бойца, а то и двух для охраны и сбережения ценного специалиста. Для присмотра за ботаником Полуньевым выделяю сразу несколько казаков во главе с урядником.

   Ботаник Полуньев - весьма примечательная, комичная личность. Относительно молод. У него продолговатое лицо с продольными морщинами на впалых щеках; длинные, ниспадающие на плечи волосы с седыми прядями (вот почему "относительно"), обветренные губы, по-видимому, он постоянно страдает от жажды. Нескладный, как богомол, высокого роста, с длинными руками. Чудаковат. Я зову его Паганелем (про себя), потому что он очень уж на него похож. Даже своей рассеянностью и такой же беспомощностью в вопросах быта. С безвредным характером, он кажется беззащитным. И при всей своей уязвимости, начисто лишен чувства самосохранения. Поэтому за ним постоянно нужен глаз да глаз.

   Паганель был дальнозорким, в близи же видел плохо и при необходимости надевал очки с круглыми стеклами в тонкой металлической оправе, как у битла - Джона Леннона. Чтобы они не съезжали с носа и не терялись, Паганель связал их дужки резинкой от трусов. С этого момента процедура надевания очков усложнилась, зато очки теперь терялись реже. Когда в очках отпадала необходимость, ботаник просто сдвигал их на лоб и ходил так, словно некое многоглазое существо.

   Паганель - в грязных шортах, голенастый, жилистый с костлявыми коленями - ползает по кустам, казаки помогают собирать ему образцы растений для его гербария. Он читает им лекции по ботанике, казаки слушают его с сочувственным выражением на лицах и втайне всячески над ним подшучивают. Впрочем, довольно беззлобно.

   Я до самого обеда был занят тем, что описывал в своем личном дневнике события, случившиеся с нами во время пути. Потом записал то же самое, но более кратко и без эмоций в походный журнал для отчета перед начальством. Теперь я, отдыхая, наблюдаю, как подъесаул проводит учения по отражению атаки условного противника.

   В качестве условного противника служат чучела чудовищ, выставленных вокруг лагеря. Чудища сделаны из папоротниковых растений, связанных лианами в снопы. Снопы неровно стоят на сучковатых ногах и нестрашно грозят сучковатыми же рогами и усами. "Слаженность, слаженность и еще раз слаженность! - разносится по лагерю громогласный голос подъесаула Бубнова. - Каждый должен знать свое место! Рядовой Хамзин, твое где место?" - "У параши", - подсказывает кто-то. Все ржут здоровым смехом. "Абрамкин! Остряк, твою мутер... Внимание! Атака! По врагу, короткими очередями - пли!"

   Воздух содрогается от залпа. Эхо дробно раскатывается по лесу. Противник разнесен в клочья. "Молодцы, удальцы! Пока все свободны, кроме дневальных и караульных. Попугаев, Бражников, Дементьев, Абрамкин, Куприянов - в ближний дозор. И помните: ровно в 19-00 состоится очередное внезапное нападение условного противника. Разойдись!"

   За обедом Иван Карлович сообщает мне такое, отчего я содрогаюсь всем телом, и мурашки бегут по коже.

   - Нам крупно повезло, - говорит он и, как всегда, сопит и причмокивает, - что во время заварушки не горели костры.

   - А то что было бы?

   - Объемный взрыв, - коротко отвечает энтомолог, чем повергает меня в шок.

   - Оборонная жидкость этого жука легко воспламеняется, как аэрозоль, распыленная из баллона. Последствия могли быть ужасными! Вплоть до полного уничтожения людей. Мы все сгорели бы заживо.

   - Боже! - взываю я к небесам в смятении. - Как же нам действовать впредь в подобной ситуации?

   - Не подпускать жука к костру, отпугивать его еще на подступах к лагерю... или не разводить костры. Другого ничего не могу посоветовать.

   - Не разводить костры мы не можем. Иначе заплесневеем от сырости, да и всухомятку питаясь, далеко не уйдешь... Значит, придется еще усилить охрану. Хотя она и так усилена, дальше некуда. Разве что осталось окопаться и принять перманентную круговую оборону... Надеюсь, жуки другой разновидности менее опасны?

   - Ну, как вам сказать... В пожарном отношении - да. Зато, например, жук-майка сильно ядовит. 30 грамм его яда убивает человека. И если попадется его гигантский прототип, то сами понимаете...

   - Ясней не бывает, - удрученно киваю головой. - Что же это, теперь нам придется шарахаться от каждого жука?

   - Ничего не поделаешь, батенька, - вздыхает ученый энтомолог, сербая суп. - Они здесь хозяева, а мы - гости.

   Опять блаженный покой охватывает меня, когда все хлопоты дня позади, и я ложусь спать.