Феникс (СИ)

   - Гм... Действительно сенсационное открытие вы совершили, господа ученые, - говорю я, но не сдаюсь, оппонирую: - И все же, нельзя ли предположить, что произошло просто любопытное совпадение... Неужто во Вселенной не отыщется планеты, похожей на нашу Землю, в том числе на Землю древнего периода? Насколько я помню из школьного курса астрономии, только в нашей Галактике насчитывается порядка двухсот пятидесяти миллиардов звезд. Это много, господа, согласитесь, есть из чего выбирать.

   Относительно выбора - велик он или мал - можно еще поспорить, отвечают мне господа ученые, но вряд ли имеет смысл затевать дискуссии подобного рода. У нас есть неопровержимые доказательства. Мы просто не хотим вас утомлять формулами, графиками, анализами и прочим. Просто поверьте на слово специалистам.

   - О'кей! - соглашаюсь я, усвоенным с детства, любимым восклицанием моего папаши (его из немецкого лагеря освобождали американцы, а молодость так восприимчива), - вы меня убедили окончательно и бесповоротно. Но давайте отложим обсуждение этой темы до более подходящего случая, когда вернемся домой. (Домой! Быстро же человек адаптируется.) Пока же, друзья, прошу держать эту информацию в секрете... На всякий случай. А теперь будем пить чай!

   Последнюю фразу я произношу потому, что вижу Владлена, направляющегося к нам с небольшим металлическим подносом в руках, на котором стоят дымящиеся кружки с чаем. К ароматному, пахнущему костром, напитку мы получаем пачку сухого земляничного печенья на всю компанию. Владлен принимает пустой поднос. Я неодобрительно провожаю взглядом сей предмет барства.

   - На кой черт ты его взял с собой? - ворчу я, впрочем, беззлобно. - Только лишний вес... Ведь все на себе тащим.

   - Да какой там вес... - легкомысленно машет рукой Владлен. - Алюминий... Зато подносить очень удобно.

   Он уходит, чтобы приготовить постели - мне и себе. "Какая же я скотина, - укоряю себя, - отругал человека ни за что".

   Однако словечко "подносить" как-то нехорошо меня кольнуло. Владлен добровольно стал моим адъютантом, хотя я вовсе не просил его об этом. Значит, что-то есть в его характере, некая предрасположенность к служению другому человеку. Вот меня же не заставишь кому-нибудь прислуживать. Впрочем, я все время забываю, что товарищ мой - женщина. Это не лакейство, это женское стремление служить близким: брату, мужу, любимому человеку. Может быть, я ей нравлюсь? А ведь у Владлены очень красивые голубые глаза, цвета незабудок. Надо будет ей как-нибудь сказать об этом, для поддержания ее самомнения. Но только не сейчас, не перед постелью. А то поймет меня превратно.

   Я разживаюсь у кострового малой толикой горячей воды. И эту ничтожную порцию еще разделяю. Одну часть оставляю для чистки зубов, другой - всполаскиваю кружку, ложку и, обжигая пальцы, мою свой котелок. Все смотрят на меня как на чудика. Однако я, несмотря на свое новое положение, не собираюсь менять укоренившиеся привычки. Это, во-первых. А во-вторых, теперь, чтобы я ни делал - дурное или хорошее, станет предметом для подражания. Так уж устроено человеческое общество. Поговорка: "Рыба гниет с головы" возникла не на пустом месте.

   - Спокойной ночи, господа, - прощаюсь я с ученой братией и иду спать.

   Они задумываются, почесывая немытые бороды и шевелюры, потом встают и идут мыть свою посуду. Даже Иван Карлович.

   Владлен уже "окуклился" на подстилке из ветвей папоротника. Почистив зубы, я ложусь рядом на такую же подстилку, остро пахнущую таинственным палеозоем; кряхтя, залезаю в спальный мешок, потом трогаю приятеля за плечо. Он поворачивается и сквозь сетчатый клапан, прикрывающий его лицо, вопросительно глядит на меня своими "незабудками".

   - Спасибо за чай и постель, - говорю я. - И, пожалуйста, извини за грубость... Спокойной ночи.

   - Спокойной ночи, господин Старшина, - учтиво отзывается он.

   - Владлен, будь любезен, не называй меня господином Старшиной. А то получается, право слово, как у Чехова, - "толстый и тонкий"...

   - Хорошо, товарищ подполковник.

   - Тьфу ты! Давай - без чинов, а?

   - Ладно. Спокойной ночи, Георгий Николаевич.

   Я досадливо кашляю и резко задергиваю молнию на спальном мешке, после чего изнутри затягиваю мелкоячеистый клапан на лице, чтобы не забрались ко мне тараканы. Закрываю глаза. Все, я не человек, я "куколка" бабочки, лежу, никого не трогаю, пусть и меня никто не трогает. Силюсь представить лицо Инги, и не могу вызвать желанный облик на "внутренний экран" памяти, только маячит какой-то неясный образ. Зато четко вижу Калерию Борисовну с ее пышными формами, агрессивно сексуальными формами... Уйди, Калерия, сейчас мне не до тебя... Глухо слышится перебранка казаков, собирающихся в ночной дозор. Что это я: улегся, а посты не проверил?.. Ладно, подъесаул проверит...

   "Отделения, стройсь!.. - эхом разносится по лесу. - Запомните первое правило маскировки: чтобы быть похожим на куст, надо думать как куст". - "Господин подъесаул, а можно я прикинусь деревом?" - "Можно, только имей в виду, что дубы здесь не растут..."