Феномен

— Это никак не связанно с тем, что я сказал. Я считаю им нужно дать еще время.

Молоков отвернулся еще раньше, чем Максимов закончил говорить. Он перекинулся несколькими фразами шёпотом с подсевшим рядом Бузуновым и обратился к Гульнар Аббасовне:

— С вашей точки зрения, каковы перспективы этого решения? — На слове «этого» он указал на Бузунова.

Гульнар Аббасовна сложила домиком губы, выкрашенные ярко-красным, отчего она выглядела намного старше своих пятидесяти трех.

— Простите, вы не могли бы нас оставить? — обратилась она к Кенжабетову.

Тот молча перевел взгляд на Максимова.

— Подожди меня снаружи. И обнови информацию у диспетчеров.

Кенжабетов кивнул и вышел.

— Артем Викторович, мне потребуется время, чтобы оценить последствия. Но по тому, что я вижу, мы не должны обнародовать тот факт, что самолет сбит нами. Владимир простите, что я так говорю, — она подбирала слова — Это такое несчастье в вашей семье.

Максимов кивнул ей, показав, что все в порядке.

— Следует притянуть факты к аварии на борту по вине экипажа, а расследование взять под жесткий контроль. Иначе мы получим заголовки, что ФСБ сбивает гражданские самолеты. Нельзя забывать и об отрасли пассажирских перевозок, этот инцидент может существенно ее подорвать. Случиться паника.

Молоков прервал ее взмахом руки.

— Я все понял. Николай Валерьевич, сколько у нас есть времени до точки, когда лайнер окажется в безопасном коридоре?

— Тридцать шесть минут, если отдать приказ сейчас.

— Подготовьте все, установите визуальный контакт с целью.

Бузунов был слишком горд, чтобы кивать, унижая себя перед начальником, он слушал неподвижно, с поднятым выше горизонта победным подбородком.

— У вас есть идеи, кто из пассажиров мог быть причастен к захвату? Вы изучили досье?

— Мы еще собираем информацию, — сказал Максимов.

В комнату, как по команде, вошла секретарь Бузунова с кипой одинаковых папок, аккуратно прижатых к груди. Она положила по одному экземпляру каждому.

— Это то, что нам удалось собрать по каждому пассажиру, — говорил Бузунов. — Мы решили действовать параллельно со Следственным управлением, чтобы ничего не упустить.

Открыв первую страницу, присутствующие с ошарашенным лицом замерли.

— Да, действительно на борту находиться депутат государственной думы Глеб Воронской.

Молоков растерялся и даже не слушал. Он поднял фото и почти воткнул Бузунову в лицо.

— Почему вы мне не сказали сразу?

— Я собирался вам сказать.

— Вы понимаете, что начнется, когда узнают, что он погиб? Ему же два крупных СМИ принадлежат, у них контактов больше чем у президента, они все отроют, мы потом не отмоемся.

— У нас нет другого выбора, — парировал Бузунов.

Молоков повернулся к Максимову:

— Когда будут готовы результаты экспертизы?

— Пятьдесят минут.

Максимов лучше других знал, почему Молоков так внезапно занервничал. И дело здесь совершенно не в боязни СМИ. С Воронским они более чем друзья, знакомы с юности и не секрет, что жена Молокова ведет бизнес с Воронским. Деньги там крутятся сумасшедшие, без Воронского все рухнет, новый владелец империи, золотой ребенок может не быть таким благосклонным к дяде Артему. Молоков как и все адекватные люди больше всего боялся потерять богатство и свободу.

— Я понимаю, вы расстроены, но коридор короткий, нужно принимать решение.

— Дождемся результатов экспертизы, — занервничал Молоков. — Найдите другое место. Времени еще полно, а вдруг и правда, связь наладят.

Бузунов не выказал ни одной эмоции, но кожа его горела ненавистью.

— Из всех пассажиров только двое ранее судимы, — вмешалась в паузу Гульнар Аббасовна, она перекладывала досье одно за другим. — Левандовский и какой-то Мухутдинов.

— Мухутдинов Богдан Александрович. Сорок лет, — Бузунов говорил по памяти. — Отсидел шесть лет за организацию тоталитарной секты, где провозгласил себя богом. Несколько сектантов по его указанию совершили ритуальное самоубийство. Притворялся священником РПЦ, но церковь официально от него отреклась. Вышел три года назад. Во внимание органов больше не попадал. Один из главных подозреваемых в захвате самолета.

— Владимир Иванович, я надеюсь, что вы найдете исчерпывающую информацию по вашей версии. Встречаемся здесь через час. И держите связь с диспетчерской, — приказал Молоков.

Максимов кивнул.

— Николай Валерьевич пока поддерживайте визуальный контакт с самолетом. Об изменении ситуации докладывайте незамедлительно.

Максимов, не дожидаясь окончания монолога Молокова, выбежал из кабинета. Кенжабетов говорил по телефону, они встретились взглядами. Если глаза и умеют кричать, то Максимова просто надрывали глотку.

Кенжабетов пожал плечами — связи нет.

Не это волновало сейчас Максимова больше всего. То, что он увидел на совещании лишь легкий разогрев, тренировка, прощупывание соперников. Бузунов соберется с силами и непременно нанесет ответный удар.

Максимов знал, куда он ударит.

Глава 4