Феномен Александра Невского. Русь XIII века между Западом и Востоком

Можно было бы, конечно, обойтись и без столь обильного (фактически, полного) цитирования источников. Однако состояние общественной исторической памяти на сегодняшний момент таково, что иметь первоисточник постоянно перед глазами просто необходимо. Так появляется хоть какая-то возможность «поставить мозги на место» широкой читающей публике, которая готова увлеченно внимать любой псевдоисторической «сенсации». Как можно убедиться, если уж говорить о масштабе события в оценке современников и ближайших потомков, то битва на льду Чудского озера никак не выглядит «мелкой стычкой», если смотреть на нее не только с позиции русских книжников, но и глазами немецкого хрониста. Впечатление, что русские источники и историки преувеличивают масштаб события из патриотических соображений, может сложиться, только если Рифмованную хронику во внимание не принимать. Для компенсации этого ошибочного впечатления фрагмент хроники, посвященной Ледовому побоищу, приведен полностью.

О точном месте, где произошло сражение, ученые спорили очень долго. Грандиозное комплексное исследование этого вопроса было проведено в 60-х гг. XX в. в ходе экспедиций под руководством Г.Н. Караева. Окрестности озера исследовались археологами, этнографами, геодезистами, акватория озера была исследована гидрологами, а дно – водолазами. В результате была реконструирована схема событий, которая по сей день является самой аргументированной версией локализации битвы[163].

Вместе с тем говорить о месте с полной уверенностью нельзя и теперь. Даже битвы, произошедшие на земле, редко оставляют после себя заметные археологические следы. Особенно если это битвы средневековые. Во-первых, никто не оставлял оружие, сделанное из ценного тогда железа, валяться на поле боя. Что-то могло затеряться в траве, наконечник стрелы мог зарыться в рыхлый слой почвы, но в этом случае шансов сохраниться на протяжении столетий у него практически не было. Львиная доля имеющегося археологического материала: мечи, наконечники стрел и копий, ножи – происходит из памятников, сокрытых в толще земли: могильники, занесенные культурными напластованиями городища и селища, клады и пр. На поверхности земли металл съедается коррозией довольно быстро. Во-вторых, брошенные на поверхности земли тела людей и животных тоже довольно быстро «утилизируются» животными и микроорганизмами. Автор этих строк сам был свидетелем, как останки лося, убитого в лесу браконьерами, практически полностью исчезли за пару лет. Дикие звери находят применение всему: и мясу, и шкуре, и даже костям. В-третьих, если у участников битвы была возможность похоронить своих павших, то делалось это не на поле битвы. Изыскивалась возможность, уходя, взять с собой тела и похоронить их дома, чтобы близкие могли проститься и похоронить мужей и сыновей должным образом. Поэтому даже после маленькой деревушки в земле остается существенно больше следов, чем после грандиозной битвы.

В контексте обсуждения проблемы «что может остаться после битвы» нередко вспоминают шлем отца героя настоящей битвы Ярослава Всеволодича, который, как известно, был им утерян в после поражения в Липицкой битве. Однако в данном случае нужно принять во внимание, что шлем был найден в 1808 г. крестьянкой Ларионовой не прямо на месте битвы, а в двадцати верстах от него. Кроме того, внутри шлема лежала свернутая кольчуга. Если допустить падение шлема с головы князя вполне возможно, то предположение, что князю удалось в спешке выскользнуть и из собственной кольчуги, идет против всякого вероятия. То есть мы имеем дело не со случайной потерей, сделанной во время бегства. Сложить кольчугу внутрь шлема можно было только для того, чтобы припрятать их. То есть мы имеем дело не со случайно провалявшимися в зарослях орешника на протяжении шести столетий элементами вооружения, а с обнажившимся кладом. А это совсем другое дело.