Феномен Юрия Арабова (сборник)

Но прошло всего пять лет, и в Красноводске стало на порядок хуже. Пришел к власти кланово-феодальный режим, сам город переименовали в Туркменбаши, разграбили арсеналы, ввели новую, обесцененную валюту, набрала ход антирусская политика, по всей Туркмении натыкали золоченые статуи Молоха – пожизненного вождя нации. Официальной религией Республики Туркменистан был объявлен ислам – не подарок для старообрядцев и сосланных поволжских немцев.

Так что воспринимать «Дни затмения» как политическое кино, только как антисоветское произведение – недостаточно для постижения смыслов фильма.

Четвертая новелла в картине наполнена духовным светом, метафорична. Во дворике, за порогом своей халупы Малянов вдруг обнаруживает сжавшегося от побоев голого мальчика. То ли подкидыша, то ли бродяжку. Педиатр, как профессионал, по привычке обследует малыша, бессвязно лепечущего по-русски про зверства родителей, и решает оставить пока найденыша у себя. Происходит библейская сцена омовения, затем трапеза, за которой голодный малыш от души набивает пузо.

По замыслу Арабова, Малянову явился, как чудо, ангел-хранитель, принимающий страдания за его грехи. Мальчик даже рукописи врача читает. Идею сценариста зритель постепенно постигает, но герой фильма – нет. Для него несчастный мальчик – пациент, которого надо лечить. И лишь в последний момент Дима понимает, что к нему прикасалась длань Бога.

В кадре появляются чьи-то громадные руки, они возносят невинного отрока вверх, а внизу растерявшийся Малянов беспомощно вопиет: «Но там же холодно!» Кинокамера смотрит на врача из космоса, Дима – малая крупица в этих туркменских песках, прах.

Пятая новелла, с моей точки зрения, мало что значит для философии фильма. Арабов выпускает на первый план местного школьного учителя истории Глухова (глухой?), никчемного подкаблучника, съежившегося гуманиста-краеведа, жалкого пропагандиста скукоженных чеховско-горьковских модернов: «Люди! Живите в мире друг с другом! Любите женщин!» (Арабов съехидничал, добавив: и чашечку черного кофе натощак). Сужу строго: напрасно поиздевались авторы фильма над маленьким человеком. Высокие представители русской культуры, Арабов и Сокуров допустили тут очевидный сбой, съехали на обочину ТВ-юморастов.

Шестая новелла не выделена сценаристом в локальный сюжет, она пронизывает все течение фильма. Перетекает от эпизода к эпизоду, пока не пресекается в финале. Главный участник этой перманентной новеллы – молодой геолог Саша Вечеровский (Эскендер Умаров, по профессии врач-анестезиолог). Занятие героя выбрано кинодраматургом очень точно. В окрестностях Красноводска были найдены богатые месторождения нефти. Сейчас для Туркменистана нефть – основной вид экспорта, а Красноводск (Туркменбаши) – единственный порт ее транспортировки. Во-вторых, геолог – это вечный скиталец по определению.

Редкие и недолгие встречи друзей – Малянова и Саши – немногословны, без выпивок и сигарет, без девочек. Представители затерянного в горячих песках поколения двадцатипятилетних, они выбирают для себя думу, а не трёп. Внутренне свободные, не болтают о свободе личности и правах человека. Но какой-то жизненный выбор для них неизбежен, как был он неизбежен для Снегового и Губаря. Оба, Дима и Саша, теперь у Врат. Камо грядеши? Quo vadis?

Арабов выстраивает один довольно длинный эпизод, где героям предоставлена возможность высказаться. Малянов приходит к Вечеровскому после посещения морга. «Дмитрий Алексеевич! Что с вами, доктор?» – «Мне страшно, Саша». – «На тебе стоит печать, что ты не совсем отсюда».

В этом эпизоде сценарист затрагивает больную для себя тему. Родственников Юрия Николаевича по материнской линии, греков по национальности, выслали в свое время вместе с крымскими татарами из Ялты в Казахстан[33]. Арабов делает геолога Вечеровского крымским татарином. В минуту возникшей откровенности Саша рассказывает другу, как погибли в Крыму его родители, а в Красноводске его, ссыльного, усыновили поволжские немцы, дали жилье. Приемные родители звонят иногда, они живут на другом конце города. По связи разговаривают по-немецки.

В финале фильма Саша делает выбор: бежать. Таким образом, резко меняя жизнь, он бросает вызов Давлению. Впрочем, не только Системе. Сокуров врезает документальный кадр: пожилая туркменка постилает в убогом строении коврик и совершает намаз. Саша – татарин, но не мусульманин. Ислам ему чужд, дома он слушает классическую итальянскую музыку.

Из Красноводска был паром на Баку. Друзья прощаются на борту ржавого судна. «Может, останешься?» – со слабой надеждой спрашивает Малянов. «Мне тоже плохо будет без тебя», – глядя вбок, отвечает геолог. Паром неспешно разворачивается, уходит в теплое море. Что станется с приемными родителями-немцами, на этот вопрос Арабов и Сокуров не отвечают…