Феномен одиночества

– Оперативники работают так, чтобы сам факт их работы было как можно сложнее установить, – я пожал плечами и помог подняться, рослому курсанту, – Лучше это усвоить перед выходом в "поле".

Ричи согласно закивал, держась за вывихнутое плечо, а на лице всё отчётливее проступало понимание, именно боль позволяла ему осознавать ошибку, а значит предстояло ещё очень многому научиться.

Тренировочный комплекс состоял из прямых коридоров, к которым, словно виноградины присоединялись комнаты для работы в различных виртуалках – заблудиться было невозможно. Сетара стояла у дверей лифта, когда я её догнал.

– Гуша, есть минутка?

– У меня по графику ужин, можете присоединиться, – в глазах блеснул огонёк любопытства.

– Спасибо. Тетерев, ничего не объясняя, направил меня наблюдать за обучением курсантов, и у меня возникли вопросы.

Двери лифта открылись, и Гуша с громким цокотом металлических ступней по керамическому полу прошагала вперёд.

– Задавайте, – один из тонких пальцев из мягкого пластика нажал на нужную кнопку.

– За чем именно я должен наблюдать? За несколько дней я не смог узнать чего-то нового, – мне понравилось, что собеседница не стала откладывать разговор до конца ужина, как часто бывает принято среди населения большинства развитых планет. Гуша в очередной раз изучила моё лицо, и её взгляд расфокусировался, как происходило всякий раз, когда она обращалась к сетевым базам данных или использовала радиосвязь.

– Считайте, что эту проверку вы прошли, – наконец ответила инструктор, – Надеюсь, в чём она состояла объяснять не нужно?

– Я знаком с когнитивными искажениями и умею их в себе распознавать.

Гуша протянула мне руку:

– Добро пожаловать!

Я пожал маленькую ладошку и задал следующий вопрос:

– У вас вообще нет предварительного отбора? Среди курсантов встречаются совершенно некомпетентные.

Гуша прыснула от смеха, что выглядело жутковато из-за складок на границе живой кожи лица и металлом черепа:

– Два поколения выросло в мирное время, и никто из них не хочет в наши ряды. Мы собираем наёмников по корпоративным планетам, чтобы укомплектовать живой силой подразделения. Флот способен решать точечные задачи, а вести полномасштабную войну… – лицо инструктора сморщилось от смеси гнева и бессилия.

– Я понимаю.

Лифт остановился. Гуша переключилась на тихий шаг и замерцала, превратившись в полупрозрачный смазанный силуэт.

– У меня остаточные последствия ПТСР, которые длятся уже несколько лет, – в пятне переливающихся расфокусированных пятен чётким оставалось только лицо, – Никак не могу привыкнуть к этому телу, и всегда использую камуфляж на людях.

Я следовал за голосом, стараясь не смотреть на Гушу – расплывающееся пятно вызывало резь в глазах.

– А зачем вообще было использовать такое количество кибернетических протезов?

– Я получила ранения на корпоративной службе и страховки не хватило на нормальное лечение. Мне обещали, что новые возможности тела позволят больше зарабатывать. Первое время я даже верила в это, а потом узнала сколько стоит техобслуживание и ежемесячные обновления…

Мы вошли в столовую, где стоял тихий гул голосов. Почти все, и инструкторы, и курсанты, сидели по трое-четверо, негромко разговаривая. Несколько машин-пауков разносили заказы. Рой нанитов-симбионтов, выданных Тетеревым при знакомстве, образовал голограмму с актуальным меню, и я выбрал несколько лёгких закусок.

– Тяжело без имплантов? – спросила Гуша, садясь за ближайший столик, – Не всем нравятся наномашины.

– А мне показалось, что это прогрессивная замена.

– Вы не управляете ими, как собственным телом. У них свой искусственный разум, защищённый от вашего вмешательства.

– Я пока не нашёл в этом негативных моментов.

Машина-официант со стуком маленьких пластиковых копыт и шелестом приводов приблизилась к столику и замерла в ожидании, когда мы прекратим жестикулировать и дадим разрешение на сервировку, после чего очень быстро заработала манипуляторами, расставляя блюда. Запахло очень аппетитно, и я понял, насколько сильно проголодался.

Гуша ела очень медленно, нарезая всё мелкими кусочками и тщательно пережёвывала. Видимо корпорация, на которую она когда-то работала, экономила на всём, кроме боевых систем, при разработке тела.

– Ваша напарница ведёт затворническую жизнь и почти не выходит из своей комнаты, – инструктор проглотила очередную порцию и решила передохнуть.

– Она навёрстывает свои знания о Союзе и наших технологиях, которые отличаются от доступных в Гегемонии.

В зал быстрым шагом вошёл Степан Игоревич и громко поздоровался:

– Добрый вечер, товарищи! Приятного аппетита!

Ему ответил салют рук с ложками и вилками. Инженер-капитан заложил руки за спину и подошёл к нам.

– Товарищ Сетара, Жданов, – он коротко поклонился каждому, мы встали, – Садитесь! Садитесь же! Не нужно этой официальности! Я хочу предложить работу для вашей двойки, – Тетерев присел на стул и положил правый локоть на стол, обращаясь ко мне.

– Я слушаю, – между рёбер запрыгал шарик предвкушения серьёзной работы.

Старший капитан посерьёзнел, и заговорил тихим голосом: