Феномен одиночества

– Он же психопат! – не выдержал я и приподнялся на локтях, потревожив Рэйчел, положившую голову мне на живот.

– Он всегда действует в рамках закона.

– С максимально возможным количеством жертв!

– Он выполняет задания до конца, Вячеслав, и он лучший специалист по диверсиям в Союзе.

Злость закипала внутри, как закипает эмульсия из воды и масла, готовая в любую секунду выйти из берегов. Рэйчел, сначала с интересом наблюдавшая мою реакцию, отодвинулась, словно обожглась о горячий песок.

– Хоуп получает удовольствие от убийств…

– Я знаю… – Тетерев тяжело вздохнул, – Он девиант, но умеет себя контролировать. Умеет сдерживать внутреннего зверя.

– Я не имею права работать с ним.

– Это прямой приказ Военного Совета. Отчаянное время требует от нас отчаянных мер.

– Мы не бездомные псы, что дерутся из-за куска хлеба…

– Выполни задание. Ты сможешь сдерживать Хоупа. Повторюсь – это приказ. Ван Дэшен подписал бумаги о твоём официальном переводе в службу внешней разведки, и теперь ты обязан подчиняться.

Связь прервалась.

– Кто этот Хоуп? – спросила Рэйчел.

Я поднялся, чтобы идти в свою комнату изучать материалы предстоящей миссии. Вся нега облетела словно шелуха, оставив чувство брезгливости.

– Во время Пиратской родители его бросили. Нашли десантники наполовину замёрзшего в оставленном корпами спутнике. Воспитывался в интернатах Союза. Проявлял крайнюю жестокость. В общем обнаружили нарушения в мозге из-за травм. Девиант, – я говорил скороговоркой на ходу, а Рэйчел едва поспевала за моими широкими шагами, – Его смогли социализировать, и в обычной жизни он не проявляет агрессии, но служба в войсках позволяет оторваться по полной. Вот куда ты выстрелишь врагу на поле боя?

– Хорошо бы в ноги попасть, чтобы допросить или в голову, если нужно ликвидировать.

– Он выстрелит в позвоночник, чтобы парализовать и наблюдать мучения, или в пах, или в живот… А на допросе начнёт с пыток и ломки личности. Я знаю, что иногда такой подход глупцам кажется эффективнее, но это не так – максимально эффективно, значит обойтись вообще без оружия и без жертв.

Оказавшись возле нашей квартиры, я обнял Рэйчел и с грустью, и со злостью на себя сказал:

– Только не обижайся, но мне нужно побыть одному – переночую на яхте Уитмана.

– Там уже закончили работу реверс-инженеры? – если у напарницы и возникли эмоции, то она их не показывала.

– Да, и её передали нам в пользование.

– Мне тоже нужно изучить материалы, – ответила напарница на неловкий поцелуй в щеку, – Увидимся утром?

– Конечно! Завтра совместно с Фрэнком обсудим детали и начнём подготовку оборудования.

– Ты согласишься с ним работать? – Рэйчел удивлённо вскинула брови.

– Приказ… А ещё он действительно самый эффективный диверсант Союза.

Мысли ворочались словно медузы в мутной воде. Приходилось прикладывать большие усилия, чтобы читать сжатые сводки. Хоть порядок будущих действий и стал совершенно ясен, но хотелось всё бросить. Резня на Даймоде, начавшаяся с моей подачи, случилась бы в любом случае, и это осознание помогало пережить ответственность. Только я слишком хорошо знал Фрэнка, и воображение рисовало жуткие картины, после которых ещё долго будет невозможно заснуть.

Утро наступало медленно, словно время увязло в патоке. Кто-то стоял под дверью и периодически сканировал каюту, очевидно желая убедиться, что я проснулся и встал с постели. На Рэйчел это было не похоже, значит Весельчак Фрэнки.

– Входи, – сказал я в микрофон, чтобы динамик в коридоре известил раннего гостя, и дистанционно открыл замки.

Было невозможно понять, что проникло в каюту первым: лысая голова или пронзительный, собранный взгляд. Я уважал Фрэнка за титаническую работу над собой: в каждом его движении чувствовался глубочайший самоконтроль, но он оставался опасным для окружающих.

– Доброго утра, – вкрадчивый голос смахнул сонливость, – Я знаю, Вячеслав, о вашем отношении ко мне и постараюсь удержать внутреннего зверя. Пройдёмте в зал для совещаний? Я всё уже подготовил.

Прямолинейность стала главной чертой характера Хоупа, избавляющей от гнёта паутины лжи и манипуляций в первую очередь самого психопата.

– Чем занимались последние годы? – спросил я.

– Тем же, чем вы – разгребал кучи навоза в колониях. Аналитики находили аномалии, а я на местах их устранял. Хотя в основном консультировал инструкторов… – Хоуп махнул рукой и заметил дрожь в пальцах, резко прекратил жестикуляцию и быстро унял тремор.

– Употребляете корректирующие препараты? – натягивая форму, поинтересовался я.

Хоуп молча постучал по татуировкам на висках, где легко читались расширения, в том числе имплант, впрыскивающий психоактивные вещества.

– Надеюсь, что сработаемся…

– Это не имеет значения – главное выполнить задачу, а любить друг друга совсем необязательно, – в саркастической улыбке Хоупа скользнула издёвка, но он быстро вернул контроль, и лицо снова стало каменным.