Феномен Табачковой

Она могла весь день пролежать на диване, слушая звуковой калейдоскоп, выуживая из него потрясающую по своей беззащитной обнаженности информацию.

Аленушкин, придя через неделю, нашел ее исхудавшей, но в настроении бодром, полном ожидания и какой-то готовности.

Пожаловалась:

- Вот только мало что разберешь в этой голосовой кутерьме.

- Надо бы сделать фазоинвертор, - предложил он.

- А что это? - спросила она с опаской, уже не доверяя его советам.

- Приспособление для очистки эфира. Снимет наложения звуков различных частот, слышимость будет ясней. А то взять бы да собрать ваши голоса в одном месте. Скажем, в корпусе старенького радиоприемника - есть у меня такой, "Урал".

- И что это изменит?

- Захотите послушать - включите, надоест - выключите. При этом, заметьте, вы по-прежнему остаетесь единственной слушательницей. Эта мысль-бабочка прилетела ко мне еще при первом нашем кофепитии. Я не высказал ее лишь потому, что хотел избавить вас от необычного груза. Но поскольку сами не пожелали расстаться с ним... - он развел руками.

В следующий раз Аленушкин пришел с чемоданом, набитым непонятными для Анны Матвеевны приборами, лампами, коробочками, проводами, инструментами. Объяснил:

- Я ведь в прошлом - радиотехник. Не улыбайтесь, несколько патентов имею. А счетчики проверяю для собственного развлечения, чтобы с людьми почаще видеться.

Он долго расхаживал по квартире, переставлял приборы с места на место, что-то замерял, безбожно чадил канифолью. Анна Матвеевна тем временем приготовила голубцы из виноградных листьев. Когда же сели обедать, Аленушкин признался, что работы много и Анне Матвеевне с месяц, а то и больше придется терпеть его соседство и готовить обеды на двоих. Ее это развеселило, и она выразила полную к тому готовность.

Теперь они виделись каждый день. Их застольные беседы часто затягивались. У Вениамина Сергеевича, оказалось, тоже есть сын и тоже где-то далеко. О покойной жене он упоминал редко.

Темами их длинных разговоров были разные житейские истории, размышления о прочитанном, о судьбах людских.

- Шестьдесят пятый год живу, а никак не могу докопаться, что это за фантазия такая - _жизнь_, - любил повторять Аленушкин, приступая к очередному невыдуманному рассказу. - Есть в ней какая-то загадка. Вот, к примеру, живут с нами по соседству две молодые женщины. Одна - красота лучезарная; щеки алые, глаза синим огнем светятся, волосы гуще, чем а париках. А пару себе отыскать не может, на глазах вянет. Другая же неказеха, ни росточком, ни чем другим не вышла. И что вы думаете? Муж гигант широкоплечий, капитан из сказки, на руках ее носит, двух детей от нее имеет. Вот после этого и пойми, разгадай ее, жизнь. А доводилось вам, Анна Матвеевна, по ночам слушать звезды? Впрочем, хватит с вас и голосов. А вот я порой, эдак в первом часу ночи, если сон не идет, выйду на балкон и слушаю. Вернее, воображаю, что слушаю и слышу. Вокруг - ни звука, разве что машина где-то проедет или ветер донесет с вокзальной площади бой курантов.

Анна Матвеевна в свою очередь делилась всем, что у нее на сердце. Как-то рассказала о Сашеньке с Рощей. И спросила:

- Неужели прошлая жизнь может без остатка раствориться в памяти?

- Смотря у кого, - неопределенно сказал он. Успокаивать не стал, но и пустых надежд не подбросил, только сказал: - Видно, испытания нужны человеку затем, чтобы понять ему что-то, в чем-то разобраться. А насчет прошлой жизни... - Он задумался. - Конечно, грех зачеркивать ее, какой бы она ни была, а особенно, если неплохой выдалась. Вот сейчас показывают серию телепередач "Наша биография". Смотрю и будто по собственной молодости путешествую. Чуть ни в каждом кадре узнаю себя молодого, свою жизнь. Вот первые тракторы на полях тридцатых годов, и сердце заходится да это же мой колхоз на Брянщине! А вот молодежь сдает на значок ГТО, и вздрагиваешь от неожиданности - до чего один из парнишек на экране похож на меня, каким я был в молодости!

Анна Матвеевна понимающе улыбалась - и она не раз смотрела эту передачу, и у самой слезы проступали, когда видела, что оператор будто и в ее собственную жизнь заглянул.

Время в беседах пролетало быстро. Оглянуться не успели, как прошел месяц, и Вениамин Сергеевич сказал:

- Ну, милейшая, вроде бы все. Но точно определить, работает ли моя конструкция или нет, можете лишь вы. Одна в целом мире.

Он явно волновался, не спешил включать приемник, проверял по нескольку раз контакты и, наконец, повернул тумблер громкости.

- Слышу! - вскрикнула Анна Матвеевна и закрыла уши. - Громко! Очень громко! Нельзя ли потише?

- Голубушка вы моя! - Вениамин Сергеевич готов был обнять ее. Выходит, получилось? Ай да Аленушкин! - Покрутил винт настройки; - А так?

- Сейчас терпимо, - кивнула она. - И знаете, гораздо отчетливей, чем раньше.

- Теперь, - он выключил приемник, - закройте глаза. Что-нибудь слышите?

- Нет.