Феноменология духа

Она отрекается от всех этих установок и перестановок морального мировоззрения, так как она отрекается от сознания, которое постигает долг и действительность противоречивыми. Согласно этому сознанию, я поступаю морально тогда, когда я сознаю, что я выполняю только чистый долг, а не что-либо иное, т. е. на деле, когда я не совершаю поступка. Но когда я действительно совершаю поступок, я сознаю некоторое «иное», некоторую действительность, которая имеется налицо, и некоторую действительность, которую я хочу создать, у меня есть определенная цель, и я выполняю определенный долг; в этом заключается нечто иное, нежели чистый долг, который единственно следовало иметь в виду. — Совесть, напротив, есть сознание того, что если моральное сознание объявляет чистый долг сущностью своих поступков, то эта чистая цель есть подтасовка сути дела; ибо в том-то и состоит сама суть дела, что чистый долг заключается в пустой абстракции чистого мышления и свою реальность и содержание он имеет только в определенной действительности, — действительности, которая есть действительность самого сознания, и сознания — не как некоей мысленной вещи, а как чего-то единичного. Совесть для себя самой имеет свою истину в непосредственной достоверности себя самой. Эта непосредственная конкретная достоверность себя самой есть сущность; если эту достоверность рассматривать со стороны противоположности сознания, то собственная непосредственная единичность есть содержание морального действования; и его форма есть именно «эта» самость как чистое движение, а именно как знание или собственное убеждение.

Присматриваясь ближе к моральному сознанию в его единстве и в значении моментов, мы видим, что оно постигло себя лишь в качестве в-себе[-бытия] или в качестве сущности; как совесть, однако, оно постигает свое для-себя-бытие или свою самость. — Противоречие морального мировоззрения разрешается, т. е. то различие, которое лежит в основе этого противоречия, оказывается не различием, и оно сливается в чистую негативность; но именно последняя и есть самость — простая самость, которая в такой же мере есть чистое знание, как и знание себя в качестве «этого» единичного сознания. Эта самость составляет поэтому содержание пустой дотоле сущности, ибо она есть то действительное, которое более не имеет значения того, чтобы быть природой, чуждой сущности и самостоятельной в собственных законах. В качестве негативного она есть различие чистой сущности, некоторое содержание, и притом такое, которое обладает значимостью в себе и для себя.

Далее, эта самость как чистое себе самому равное знание есть просто всеобщее, так что именно это знание как его собственное знание, как убеждение есть долг. Долг более не есть всеобщее, которое противостоит самости, а о нем знают, что в этой разделенности он не обладает значимостью; теперь закон существует для самости, а не самость для закона. Но закон и долг поэтому имеют не только значение для-себя-бытия, но и в-себе-бытия, ибо это знание в силу своего равенства себе самому есть именно в-себе[-бытие]. Это в-себе[-бытие] и в сознании отделяется от упомянутого непосредственного единства с для-себя-бытием; в таком противопоставлении оно есть бытие, бытие для «иного». — Именно о долге как о долге, покинутом самостью, теперь известно, что он есть только момент; от своего значения — быть абсолютной сущностью — он низведен до бытия, которое не есть самость, не есть для себя, а, следовательно, есть бытие для другого. Но это бытие для другого именно потому остается существенным моментом, что самость как сознание составляет противоположность для-себя-бытия и бытия для другого, и теперь долгу присуще быть тем, что непосредственно действительно, он более не есть лишь абстрактное чистое сознание.

(β) Признание убеждения