Феноменология духа

Итак, это бытие для другого есть в-себе — сущая, отличная от самости субстанция. Совесть не отказалась от чистого долга или абстрактного в-себе[-бытия], а чистый долг есть существенный момент, состоящий в том, чтобы относиться к другому как всеобщность. Совесть есть стихия, общая самосознаниям, и эта стихия есть субстанция, в которой действие имеет устойчивое существование и действительность — момент признаваемости со стороны других. Моральное самосознание не обладает этим моментом признанности, моментом чистого сознания, которое [здесь] налицо, и вследствие этого оно вообще не есть самосознание, совершающее поступки, претворяющее в действительность. Его в-себе[-бытие] для него — либо абстрактная недействительная сущность, либо бытие как действительность, которая не духовна. Сущая же действительность совести — такая действительность, которая есть самость, т. е. сознающее себя наличное бытие, духовная стихия, признаваемости. Действование есть поэтому только перевод своего единичного содержания в предметную стихию, где содержание — всеобще и признано, и как раз то, что оно признано, и делает поступок действительностью. Поступок признан и в силу этого действителен потому, что налично сущая действительность непосредственно связана с убеждением или знанием, другими словами, знание своей цели непосредственно есть стихия наличного бытия, всеобщее признание. Ибо сущность поступка, долг состоит в убежденности совести в нем; именно это убеждение есть само в-себе[бытие]; оно есть в себе всеобщее самосознание или признанность и тем самым — действительность. Следовательно, то, что совершено с убежденностью в долге, непосредственно таково, что обладает постоянством и наличным бытием. Здесь, следовательно, уже нет и речи о том, что доброе намерение не осуществляется или что хорошему приходится плохо; наоборот, то, что знают как долг, доводится до конца и достигает действительности, так как именно то, что соответствует долгу, есть всеобщее всех самосознании, признанное и, стало быть, сущее. Но взятый обособленно и отдельно, без содержания самости, этот долг есть бытие для другого, есть то прозрачное, что имеет лишь значение бессодержательной существенности вообще.

Если мы оглянемся назад на ту сферу, с которой вообще выступала духовная реальность, то это было понятие, заключающее в себе то, что выражение индивидуальности есть в-себе — и для-себя[-бытие]. Но формой, которой непосредственно выражалось это понятие, было честное сознание, которое занималось самой абстрактной сутью дела. Эта сама суть дела была там предикатом; лишь в совести она есть субъект, который установил в себе все моменты сознания и для которого все эти моменты, субстанциальность вообще, внешнее наличное бытие и сущность мышления содержатся в этой достоверности себя самого. Сама суть дела имеет субстанциальность вообще в нравственности, внешнее наличное бытие — в образованности, знающую себя самое существенность мышления — в моральности; и в совести она есть субъект, который знает все эти моменты в самом себе. Если честное сознание схватывает всегда лишь само пустое дело, то совесть, напротив, приобретает его в его наполнении, которое совесть сообщает ему от себя. Совесть есть эта мощь благодаря тому, что она знает моменты сознания как моменты и господствует над ними как их негативная сущность.

(γ). Абсолютная свобода убеждения