Феноменология зла и метафизика свободы

Социален и так называемый жизнерадостный смех, часто ставящий теоретиков в тупик, поскольку не связан вроде бы ни с какими – большими или малыми – недостатками. Жизнерадостному смеху иногда вообще отказывают в связи с комизмом и смешным, отводя ему область чисто психофизиологическую, объясняя его феномен «игрой жизненных сил» (И. Кант). Однако радостный смех ребенка, относящийся ко всякому яркому и приятному впечатлению, «беспричинный» смех девушек и другие проявления жизнерадостного смеха имеют ту же информационную и смысловую природу – они вызваны избыточным положительным предпониманием, торжеством своего «мы». Если у человека нет забот и все в жизни складывается удачно, он счастлив и потому беззаботно смеется[51]. В этом случае, как и при высмеивании, радует победа, торжество человеческого отношения к жизни. Детский смех – одно из первых проявлений человеческого в ребенке.

В этом случае различие между насмешливым и добрым смехом не в сути смешного, а в характере торжества. Речь должна идти не о противопоставлении, а о смещении акцента. В первом случае акцентируется торжество своего «мы» над чужим. Во втором – торжество признания объекта смеха «своим». В первом случае – отторжение чужого, вредного, слабого. Во втором – радость осознания своей силы и доброты. Несостоятельно в этом контексте и противопоставление двух видов комизма – высокого и низкого, сатиры – идейного, «нужного» смеха и юмора – смеха безыдейного, развлекательного. Так же как несостоятельным оказывается и противопоставление в комических жанрах «разоблачающего» и «утверждающего» смеха[52]. Во-первых, при этом смешиваются категории цели и средств. Другой разговор, что такое противопоставление может использоваться в целях социально-политической прагматики. Во-вторых, и это главное, смешное всегда «социально нагружено», никогда не лишено социального значения – в каких бы целях оно ни использовалось. Не только политическая сатира, но даже клоунада, балаган и шутовство невозможны без социально значимой основы и окраски. Дело в самой сущности смешного, связанной с социально-культурным контекстом.

И в этой связи можно поставить вопрос – не корректный на первый взгляд – для чего нужен смех? Почему, несмотря на отношение к смеху как к несерьезному и несущественному элементу жизни, он так привлекателен?

Животные могут бурно радоваться и веселиться, но для того, чтобы засмеяться, надо увидеть смешное, понять, что оно смешно. А это предполагает сложный акт сознания, невозможный для животного – социальную в том числе – нравственную оценку, соотнесение реальности с определенной системой ценностей и норм. Только человек может смеяться и только человеческому. Отмечаемая нередко способность высших животных, например, обезьян, собак к некоторым проявлениям «чувства юмора» не опровергают, а лишь подтверждают этот вывод. Так же, как рука человека – ключ к пониманию руки обезьяны, так и человеческий смех – ключ к пониманию проявлений ростков социальных эмоций в поведении животных.

Смех снимает противоречия и позволяет возвыситься над ситуацией самой своей природой и механизмом эмоции. Поэтому смех может быть даже средством самовоспитания. Сам механизм порождения смешного позволяет как бы «взять самого себя за волосы» и поставить «над» ситуацией, приносящей огорчения. Рекомендации психологов о пользе рассмеяться в трудной ситуации, показать себе утром в зеркале язык и улыбнуться – далеко не бессмысленны. Даже имитация улыбки или смеха в стрессовой ситуации – способны «включить зажигание» и вызвать искренний смех как следствие мимики и сокращений диафрагмы. Люди с улыбкой, обладающие чувством юмора обладают «презумпцией привлекательности», карт-бланшем широты и глубины осмысления жизненных и профессиональных ситуаций и проблем.

Согласно Р. А. Моди, автору книги «О смехе, или Целительная сила юмора», способность смеяться – не только важный показатель здоровья, но и эффективное средство его достижения. «Общайтесь с жизнерадостными людьми», «Старайтесь замечать смешное в жизни», «Заведите досье курьезов», «Находите время и место шутке», «Не теряйте способность шутить даже в критической ситуации» – вот главные его практические рекомендации[53].

Что предпочтительнее – хлебниковское

И я думаю,

Что мир —

Только усмешка,

Что теплится

На устах повешенного —

или «Все мы гости на земле, так что давайте по крайней мере повеселимся» У. Роджерса? Обе позиции покоятся на глубоком пессимизме, но сами при этом явно различны по практическим выводам.