Феноменология зла и метафизика свободы

Смех одновременно утверждает одни ценности и ниспровергает другие, сплачивает смеющихся и отделяет их от осмеиваемого[58]. Он реализует главную человеческую потребность культурного «побуда» – быть интегрированным в социальную общность, в «мы», быть ей сопричастным. Поэтому смех – средство социально-культурного нормирования, утверждения и ниспровержения идеалов и ценностей, причем – средство не только эффективное, но и гуманное, апеллирующее к самосознанию личности и приводящее это самосознание в действие. Наряду с принуждением и внушением, правовыми санкциями – методами борьбы с социально-вредными и опасными явлениями, экономическим стимулированием, смех является универсальным, гибким и гуманным средством формирования культуры, социализации личности, воспитания. Существенной особенностью смеха как средства социального нормирования является его гуманность. Он связан с представлениями не просто о должном, а о желаемом должном, с добровольным занятием нравственной позиции, определенным осмыслением действительности и своего места в ней. Даже если сама личность этого не осознает явно. Сам механизм смеха выводит личность на эту позицию и проявляет ее миру и другим.

Более того, смех может быть направлен и на самого смеющегося – смеяться над самим собой не только не странно, но и весьма полезно. Выступая проявлением ценностной позиции, культуры личности, смех может рассматриваться механизмом «тонкой доводки» личности, не только ее социализации, но и индивидуализации. Он связан с реализацией до этого возможно не осознаваемой самим человеком позиции, а значит – предполагает и реализует саморефлексию сознания, способствует его формированию и самореализации личности.

Смех – это освобождение от объекта смешного, но одновременно и навязывание, а точнее, принятие позиции, с которой производится осмеяние. Разрушая, осмеивая некоторую культуру, смех готовит фундамент новой, более развитой. Даже фольклорный Дурак, шут, юродивый предполагаются мудрецами, судящими реальный мир с позиции мира более справедливого, обычным людям недоступного, не от мира сего. Сам факт осмеивания ставит смеющегося в позицию нравственного и интеллектуального превосходства. Остроумие предполагает именно «острый ум», улавливающий тонкие противоречия и недостатки, обычному уму не открывающиеся.

Будучи в основе своей гуманным и в известном смысле – оптимальным средством социального взаимодействия, смех, как правило, укрепляет солидарность, обнажая какие-то противоречия и устанавливая нормативно-ценностное единство на более глубоком уровне, чем тот, который существовал до этого. Отталкиваясь – иногда стихийно и бессознательно – от культурного сознания, смеющийся человек приходит к нему же. Смех и ведет к культурному сознанию, но и заново утвержденному и оцененному. Представляется, что никакая «серьезная» форма общения не может столь быстро сплотить людей, как общий смех, который предпосылочно, онтологически есть бытие-с-другими.

Поэтому представляется несостоятельным мнение З. Фрейда, утверждавшего, что смех и остроумие направлены против основ морали и культуры, что их энергия черпается из «аморальных» источников, из инстинктов, ущемленных цивилизацией. В этом плане смех скорее проявление не бессознательного, а «сверхсознательного», не «под-», а «над-» и «за-сознательного». Конкретные, частные причины смеха могут быть и моральные и аморальные с позиций конкретной культуры, но в любом случае смех есть верный критерий культуры личности. Сам по себе смех – не добр и не зол. Качество его зависит от личности: добрый человек смеется добрым смехом, а злой – злым, умный смеется по-умному, а глупый – глупо. Не прав был В. В. Розанов, утверждая, что смех вещь недостойная, низшая категория человеческой души. Скорее – первичная категория, верная и точная проба души.

Как нет границ развитию культуры, человеческому уму и глупости, так нет и границ смешного. Там, где есть место человеческому отношению к действительности, осмыслению ее и своего места в ней, своего отношения к другим – всегда будет и место смешному.

Смех не может разрушить основ культуры, но позволяет их прочувствовать, создать предпосылки нового осмысления. Посредством смеха достигается глубокая, тонкая, эмоционально окрашенная гармония индивидуального и социального в человеке. Смех – путь прямого и непосредственного единства человека с миром, с другими, единства довербального, если угодно иррационального, а скорее – инорационального.

Смех возникает на базе не «второстепенных» несущественных потребностей человека[59], а на базе главного стимула мыслей и поступков – потребности самореализоваться и самоутвердиться в конкретном обществе, занять в жизни достойную позицию.

Глумливое бесстыдство самозванства и мера смеха