Фенрир. Рожденный волком

— Это простой камень, князь, этот монах беден, как печенег. У него нет никаких украшений.

— Дай посмотреть.

Жеан почувствовал, как кто-то поднял амулет.

— Неподходящее украшение для правителя, князь.

— Это очень важный камень.

— Князь?..

— О нем сказано в пророчестве. Мне было обещано огромное счастье, если я найду этот камешек. С его помощью можно связать бога. — Человек говорил взволнованно, ни к кому в особенности не обращаясь.

— Рад это слышать, князь.

— В нем спасение, — сказал Олег. — В нем смерть наших врагов.

Жеан ощутил, как натянулся ремешок на шее. Один рывок — и амулет исчез.

— Неужели ты будешь носить его, князь?

— Это подарок бога. Он разрушает чары ведьм, связывает трол­лей и волков. Мы получили благословение, великое благословение. Я надену его, пока не вернемся в дом. Там есть кое-кто, кому этот камень нужнее.

Жеану показалось, что с него сняли чудовищный груз, огромную тяжесть убрали из головы. Может, это неотвратимо надвигается смерть? И легкая душа освобождается от оков смертного тела?

— Нам надо вернуться к нашей гостье.

— А что делать с монахом, господин?

— Судьба уже дала знать, какая смерть его ждет, — сказал Олег. — Сними с него шубу и оставь на морозе.

Жеан ощутил, как грубые руки сдирают с него одежду, как холод впивается в тело, как промерзшие доски обжигают кожу. Потом он слышал, как люди уходят с корабля, различил конское дыхание, звя­канье упряжи. Наконец они уехали.

Что же теперь? Мороз пробирал его до костей. Жеан видел себя словно сквозь пластину льда, слышал, как говорит с Элис, и она от­вечает ему.

— Я снова стану собой.

— Зато я никогда не стану собой. Ты враг богов.

— Я снова стану собой.

— Ты убийца, истребитель сородичей.

Жеан повернул голову. Она как будто была набита осколками льда. Он убийца, он убивал, всегда и всюду он убивал, он знает. Он обязан сделать все, чтобы умереть.

— На этот раз, — сказал он, — я умру за тебя.

— Ты сам будешь моей смертью. В последний раз ты сделал мою жизнь невозможной. На этот раз ты меня убьешь.

— Нет!

Он закрыл глаза и молился о том, чтобы холод убил его. Но хо­лод его не убил. Вместо этого он почувствовал голод.

Глава шестьдесят девятая ПОМОЩЬ ОЛЕГА

Элис лежала у очага в большом зале князя Олега. Ее уложили на пу­ховую перину, и она в первый раз с тех пор, как они вышли из ле­су, по-настоящему согрелась. Сначала от тепла невыносимо болели пальцы на руках и ногах, но постепенно они снова обрели восхи­тительную гибкость. По мере того как холод покидал ее тело, оно делалось все подвижнее, ей казалось, что конечности никогда еще не были такими свободными. Элис потянулась, с облегчением со­знавая, что наконец-то оказалась там, где она сможет стать такой, какой была прежде. Интуиция подсказывала, что Олег действитель­но хочет ее защитить. Руны не утверждали, будто он ее друг, не го­ворили даже, что он расположен к ней, однако у нее было стойкое ощущение, что ее безопасность — главное для него, и она была так счастлива обрести пристанище, что не спрашивала о причинах.

Элис все ждала, что сейчас принесут Жеана. Она так сильно за­мерзла, что даже мысли замедлили ход, и Элис заблудилась в своем магическом «я», среди поющих и гудящих рун. Теперь же, отогрева­ясь, она начала беспокоиться, где же исповедник.

Большой зал Олега представлял собой просторную, почти лишен­ную обстановки комнату в духе викингов; по стенам стояли скамьи, в одном углу лежали постельные принадлежности. Народ толпился в дверях, все вытягивали шеи, пытаясь ее рассмотреть. Она заметила шаманку, вымазанную белой глиной, с нечесаными волосами, обве­шанную лентами и побрякушками; здесь были и дети, и двое суровых воинов с напряженными и даже испуганными лицами. Их беспокой­ство она чувствовала как лишенную тональности, нестройную музыку.

Люди расступились, и вошел Вещий Олег. Он был высок ростом, с широкими плечами и длинными светлыми волосами. На нем была богато расшитая рубаха из синей шерсти со шнуровкой на груди и мешковатые штаны в восточном стиле.

Олег присел рядом с ее периной, и Элис посмотрела ему в глаза. Всю свою жизнь она умела улавливать намерения людей, их скрытые мотивы — слова или чувства для этого не требовались, достаточно было красок и звуков, — однако с Олегом она не ощутила ничего. Его душа никак не звучала, он казался ей едва ли не покойником. В нем отсутствовало свечение жизни, которое она различала в людях, сто­ящих у двери, не горел тот огонек, который горел в других, не было той свечи, какие мерцали в нише стены в саду ее сознания. На кора­бле она ощущала исходящую от князя тревогу и желание спасти ей жизнь, он так волновался, что волнение заглушало все остальные звуки. Но теперь и вовсе воцарилась тишина.

— Ты ведь волшебник, провидец, — сказала она.

— Так меня называют.

— Ты знаешь, кто я?

— Элис из Парижа. Я так долго тебя искал, моя госпожа.

— И вот я пришла к тебе. Ты сможешь мне помочь? Ты сможешь помочь исповеднику Жеану?

Олег догадался, что она говорит о монахе с корабля.

— Тому, кто прибыл с тобой?

— Да.