Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции

И это происходило в то время, когда новые силы, враждебные правительству, выступали на сцену, когда при дворе и повсюду между католическою знатью начались движения, и новая партия, партия политиков, выступала на арену общественной деятельности. Правительство раздражило еще раз гугенотов, и Лану стал убеждать последователей Кальвина протянуть руку католикам. А публицисты-протестанты писали к своим вчерашним религиозным врагам воззвания[1339], и общий союз недовольных, всех тех, кто стремился к свободе совести и к свободе политической, кто желал восстановить старые порядки и передать власть в руки Штатов, стал фактом; громадная масса знати и вся партия гугенотов восстали, как один человек, против правительства.

VII. Партия политиков

Для династии Валуа наступили ненастные дни, и с каждым годом, с каждым новым шагом ее положение становилось все более и более критическим: с неудержимою быстротою летела она в пропасть, вырытую собственными руками… Авторитет, которым обладали некогда представители династии, падал все ниже и ниже и терял все более и более тот ореол святости, который не допускал руку подданного подняться на голову помазанника; страх, который испытывали подданные, когда кормило правления находилось в руках таких людей, как Карл VII, Людовик IX или Франциск I, теперь, когда оно очутилось в слабых детских руках, исчез безвозвратно, и недалеко было уже то время, когда смех, этот бич, губящий в глазах француза всякую власть, всякий авторитет, раздастся во всей Франции, и его виновником окажется сам король; когда масса памфлетов выйдет из-под печатного станка, чтобы обрушиться на жалкую голову Генриха III, и творцы их осмеют и его привычки, и его домашнюю жизнь и обстановку, и даже его внешний вид…

Подкоп, подведенный правительством под знать, подорвал почву, на которой стояло само правительство, и колебания почвы под его ногами стали увеличиваться все с большею и большею силою. «Все мои усилия остановить развитие зла, — восклицал в отчаянии Карл IX, — все мои усилия сделать мое царствование счастливым оказались тщетны»[1340]. То было горькое, позднее сознание полного бессилия, полной невозможности поправить однажды испорченное дело, дурно направленные меры. А воротить назад прошедшее было трудно: нужно было сохранить хоть status quo, изыскать к этому средства…

«Отправляйтесь в провинции, переходите из города в город, — писал 24 октября 1573 г. Карл IX тем дворянам, которых он разослал по Франции для изучения ее состояния, — и старайтесь разузнать под рукою со всею возможною ловкостью, в каком состоянии находится страна: как ведет себя духовенство, довольно ли тем, чем владеет, в каком положении дворянство, какой порядок господствует в юстиции, какое настроение обнаруживает народ, словом, подмечайте и наблюдайте все то, что покажется на ваш взгляд относящимся к общественному спокойствию»[1341]. Карл схватился за это средство, как утопающий за соломинку, — он надеялся спасти хотя бы обломки… «К будущему двадцатому января вы найдете меня в Компьени, куда я рассчитываю прибыть, после моего путешествия в Мец, для того чтобы по выслушании всего того, что вы узнали или услышали, я был в состоянии сделать все необходимое, обсудить то, что окажется нужным для блага и облегчения подданных»[1342].

Со стороны Карла IX то было вполне искреннее желание: сомневаться в его добрых намерениях — нет оснований. Но был ли он лично в силах выполнять то, о чем заявлял, был ли он в силах удовлетворить требованиям подданных, остановить развитие зла?