Ферма

Она наливает себе чашку чая, залпом выпивает ее, потом наливает еще одну. Она почти не спала прошлой ночью, даже зная, что Джейн и Амалию благополучно поселили в отеле под присмотром координатора, и утром, встав с первыми лучами солнца, покинула свою квартиру еще до того, как Итан начал ворочаться в постели.

За годы работы с Леоном Мэй часто приходилось наблюдать, как он выходит из себя – характер у него вспыльчивый, и переход на крик служит своего рода изгнанием бесов. Но она никогда не видела, чтобы он был так взбешен, как прошлой ночью. Не то чтобы она могла его винить. Леон имеет полное право злиться. Мэй облажалась. Ее неспособность организовать строгий надзор и ее самодовольство поставили под удар не только ребенка мадам Дэн, но и их грандиозные планы по расширению деятельности «Золотых дубов».

К счастью, Леон видел ситуацию не совсем в таком свете – или, по крайней мере, сделал вид, что видит ее иначе. По какой-то причине (его привязанность к ней? ее смирение перед лицом его гнева?) он свалил большую часть вины на координаторов и на саму Джейн. Мэй знает, что едва избежала пули – ее репутация пострадала, но не была испорчена окончательно. Ее любимый профессор из Гарвардской школы бизнеса всегда говорил, что неудачу нельзя назвать неудачей, если она вас чему-то научила, и Мэй намерена извлечь урок на всю жизнь из случившегося, чтобы подобная катастрофа не повторилась вновь. Она переосмыслит политику посещения «Золотых дубов» и, наверное, введет послабления, особенно для хост, у которых дома остались маленькие дети. Или наоборот: возможно, она перестанет нанимать матерей, ибо их привязанность к своим детям всегда будет сильней, чем к чужим.

У Мэй звонит телефон. Леон собирается поговорить с мадам Дэн этим утром (в Азии сейчас вечер), чтобы обсудить события прошлой ночи. Он расскажет ей отредактированную версию, предложенную юридическим отделом: 84-я покинула «Золотые дубы» из-за чрезвычайной ситуации в семье, и координаторы в спешке забыли спросить разрешения у мадам Дэн, что является нарушением обязательств, однако не таким уж существенным по сравнению с полной историей. Но кто знает, как отреагирует Дэн? Богатые люди привыкли быть полными хозяевами в своих владениях. Даже малейшее предположение, что в «Золотых дубах» не полностью контролируют своих хост, может иметь ужасающие последствия.

С колотящимся сердцем Мэй смотрит на экран телефона. Но это всего лишь Ив. Она пишет, что Джейн, сопровождаемая охраной, находится в пяти минутах езды от клуба. К тексту прилагается новый контракт, который Мэй пробегает глазами.

Телефон звонит снова. На сей раз это организатор свадеб. Флористка говорит, что нашла продавца темно-розовых пионов, которые Мэй хочет купить для сервировки стола, но это тепличные растения – пионы не цветут осенью – так что покупать их в октябре будет дорого. Не остановит ли это Мэй?

Нет! – хочется выкрикнуть Мэй, и она с трудом сдерживается. Она тщательно продумала каждую деталь своей свадьбы, вплоть до оттенка сшитых из натурального шелка круглых скатертей цвета слоновой кости. Но это было тогда, когда она представляла свою свадьбу как великолепное празднование сразу нескольких событий, происходящих на нескольких уровнях: ее бракосочетания с Итаном, это само собой разумеется, рождения детей мадам Дэн, которое должно состояться за несколько дней до церемонии, инвестиций мадам Дэн, а также впечатляющего расширения «Золотых дубов» и ее собственной выдающейся роли во всем этом.

Мэй пишет организатору свадеб, чтобы тот подождал. Ей нужно обуздать свои расходы, пока она не убедится на все сто процентов, что мадам Дэн согласна инвестировать в «Золотые дубы».

Раздается громкий стук в дверь, и Джефф, один из людей Хэла, заглядывает в комнату.

– Вы готовы, госпожа Ю?

– Привет, Джефф. Конечно, готова. Пожалуйста, впустите ее.

Входит Джейн. Ее лицо осунулось, глаза превратились в темные дыры. Она явно мало спала, если спала вообще. Слава богу, Леон пожелал присоединиться к их разговору по «Скайпу» и сам держит связь с мадам Дэн.

– Привет, Джейн. Садитесь, пожалуйста. Могу я предложить чаю? У нас есть травяной…

Джейн качает головой и садится на одно из стоящих напротив Мэй низких каминных кресел с высокой спинкой, расшитой в стиле рококо, и застывает в нем.

– Ваши люди не позволили мне увидеться с двоюродной сестрой.

Мэй не ожидала, что Джейн будет так прямолинейна. Хозяйка «Золотых дубов» собиралась сообщить ей последние новости более мягко:

– Мне очень жаль, Джейн. Клиентка не хочет, чтобы вы снова ездили в больницу.

Джейн открывает рот, чтобы заговорить, но потом опускает голову и смотрит на свои сцепленные руки. Мэй пытается представить себе, как плохо должна чувствовать себя Джейн, узнав, что ей не разрешают видеться с сестрой, когда ее состояние так ужасно. Но и клиентка в чем-то права. Она готова на все, чтобы знать: ее ребенок находится в безопасности. В этом она похожа на Джейн.