Ферма кентавров

Утро было ветренным и прохладным. Через всё небо тянулись длинные перистые облака. Солнце пряталось и появлялось, пропадали и снова возникали тени. На волнующихся абрикосах появились первые жёлтые листья, которые, пока не подойдёшь поближе, были похожи на поздние плоды.

Рюкзак я несла в руке и подбивала на ходу его коленом.

Наверное, я тоже в прошлой жизни была перекати-полем. Сырой ветер дул со стороны Севастополя и в нем чувствовался запах моря. И мне хотелось улететь далеко-далеко. Всё равно куда.

— Света! Ты чего это со старшими не здороваешься?

У ворот своего дома на скамеечке сидел Завр.

Кроме него и меня на улице Одинцова не было ни единого человека.

Идеальные условия для того, чтобы убрать свидетеля.

— Здравствуйте… — еле выдавила я.

Самое главное, что попытка убежать будет совершенно бесполезной. Как всегда я, задумавшись, никого и ничего вокруг не замечала и сейчас стояла всего в двух метрах от убийцы. Ему стоит только руку протянуть — и он уже меня поймал, руки-то у него длиннющие…

Конюх молчал и улыбался. Он явно понимал, что убежать я никуда не успею… Нос его блестел на солнце, волосы слиплись сосульками, даже свежий ветер их не мог пошевелить. А руки, огромные тяжёлые руки свободно лежали на коленях. Наизготовку.

— Заходи, прогульщица! Чайку попьём…

Ага, чёрта-с-два! Нашёл дурочку! Если даже улица пустая, здесь он убивать меня не станет. В любой же момент могут появиться люди, да и сейчас может быть кто-нибудь смотрит на нас в окно! Чтобы разделаться со мною без помех, меня надо затащить куда-нибудь в глухой угол. Да что глухой угол, достаточно пригласить в дом выпить чаю и подложить в заварку ядовитой травки! И будут потом думать, чего это Светлана Измайлова окочурилась…

Все эти мысли, как и положено мыслям, промелькнули так быстро, что между его предложением и моим ответом даже паузы не получилось, и Завр не должен был заподозрить, будто я колебалась или сочиняла отговорку:

— Нет, спасибо, дядя Паша… Я… Мне надо на ферму, я тетрадь забыла, а сегодня контрольная!

— А я уж подумал, что ты уроки прогуливаешь…

Надо тянуть время… Надо тянуть, пока кто-нибудь не выйдет из дому! Если я сейчас попробую уйти, он схватит меня… Точно схватит! По лицу видно!

— Нет, ну я прогуливаю, конечно, но у меня по украинскому в журнале уже четыре оценки, две пятёрки, а по литературе ничего нет, нам задавали на дом сочинение и я его забыла… — между прочим, это абсолютная правда. Исключая то, что тетрадь с домашним сочинением спокойненько лежит у меня в рюкзаке.

— В самом деле, чего вас ругают, что прогуливаете… Меня, вон, как здорово мой отец порол… Ну, тогда другое дело было. А сейчас, учись-не учись, сидят умные без работы. А кто работает, тому не платят…

В дальнем конце улицы показались две человеческие фигуры. Один, кажется, бармен из «Салама»…

Есть! При них-то Завр ничего мне не сделает! Если что — во всё горло заору!

— Дядь Паша, мне пора идти! А то два урока вместо одного прогуляю! До свиданья!

Я почти бежала, спиной чувствуя взгляд Завра. Надо же так расслабиться, совсем забыла, что Олег живёт на той же улице, что и убийца! Это хорошо ещё, что был день, люди ходили. А если бы я так попалась ночью?!

Олега не было дома, не оказалось на стройке, у «Салама» тоже… Я пошла к реке на наше место — если там его не найду, то не найду нигде.

Но в день, когда дул такой волнующий ветер, когда хоть недолго чувствовала себя стоящей на одинокой хрустальной вершине выше всех людей, не могло совсем уж не везти. Он сидел там, но не в развилке ивовых ветвей, а прямо на земле. Бутылку дешёвого «Славянского» держал двумя руками, словно боялся, что она от него ускользнёт. Увидев меня, Олег ни капельки не удивился:

— Привет, Светка! Заходи, садись. Выпьешь?

Я от неожиданности не знала, что сказать. Раньше он никогда не приглашал меня пить вместе с собой, наоборот, говорил, что если увидит, как я бухаю, голову оторвёт…

Олег протянул мне бутылку с белыми херсонесскими колоннами на этикетке.

— Держи! Жить будет легче, жить будет веселей!

Я отпила глоточек и подумала: интересно, почему Херсонес изобразили на бутылке самого дешёвого крелёного вина, которое называют радостью алкашей? Кстати, оно было сладким и не таким уж противным на вкус.

Вернула бутылку Олегу. Он задумчиво посмотрел на неё, отхлебнул, поставил на землю, в ямочку, чтоб не опрокинулась.

— Светка! Я тебе говорил, чтоб не трогали вы этого мертвяка?

Интересно, откуда он узнал?

— Ну, говорил…

— Во-от, а ты, конечно, не послушалась. Ну и правильно! Никогда не надо слушаться, надо всегда идти своим путём, пусть даже из-за этого тебе набьют морду!

Только сейчас я поняла, что пьёт Олег далеко не первую бутылку, и расстроилась.