Ферма механических тел

— И когда это оппозиционеры успели для тебя стать «своими»? — все еще недовольно, но уже не так яростно огрызнулась ночная бабочка.

Да чтоб тебя отцентрифужило, подруга! Я хотела было огрызнуться, но эмпатия подсказывала, что сейчас не время для сарказма. Значит, придется признаться. И, прежде всего, самой себе. Я скрипнула зубами и состроила морду «кирпичом», ответив в духе Хелстрема:

— Не оппозиционеры.

Шпилька, судя по надменному лику, уже заготовила какую-нибудь шпильку в мой адрес, но вдруг поперхнулась. Пару секунд постояла в прострации, шлепнула себя по щеке, приходя в себя, взглянула на меня, как на душевнобольную, и жестко выплюнула:

— Гангстера-психопата тебе оказалось недостаточно, и ты решила себя заземлить государственным изменником с грандиозным комплексом вины?

Я закатила глаза, но дальше развивать эту тему не стала. Во-первых, это моя жизнь и мое дело, как, когда и с кем заземляться. Во-вторых, Хелстрем пока что самый порядочный из встреченных мною людей, и мне глубоко наплевать, из-за комплексов он такой или еще из-за чего. И вообще, не хватало только получать нотации о делах сердечных от проститутки!

— Ладно, Генри, — Шпилька слегка поморщилась, возвращая лицу выражение привычной надменности. — Я тебе верю. Но не обольщайся. О любом твоем подозрительном действии я донесу Евангелин.

Справедливо. Но почему не Ли Мэю? Я, конечно, малодушно рада, что инквизитору не будут на меня клеветать, но ночная бабочка не из тех, кто станет щадить мои чувства. Нет, наверно, она просто усомнилась в его компетентности, когда он пригласил меня на фабрику. Ведь он питает слабость к людям, которые не считают его калекой, и оттого может быть необъективен ко мне. Не профессионально, но у каждого есть свои недостатки.

На следующий день с утра началась «дрессировка». И оказалось, что быть леди не так-то просто. Если детишек аристократов с детства муштруют также, как меня Шпилька, то немудрено, что они все такие малахольные.

— Лопатки сведи, собака сутулая! — хлесткий удар стеком по спине заставил меня зашипеть не хуже Джека Потрошителя. Полли придирчиво осмотрела результат, скривилась и шлепнула меня еще и по ногам. — Колени выпрями, кузнечик колченогий! Ты на каблуках или на ходулях? Подбородок подними выше. Выше, я сказала!

Спустя неделю подобных издевательств я уже готова была самолично заземлиться. Не представляю, как Шпильке удается всегда быть красивой. Это труднее, чем за фрезерным станком целыми днями стоять.

— Пудру не клади таким толстым слоем, на тебе и без того маскарадная маска будет! Вообще-то это ты должна подводить брови, а не они тебя! А такой оттенок теней выбирают только портовые шлюхи!

Я в сотый раз послушно переделывала макияж и успокаивала себя мыслями об ожидающем меня учебнике по кинематике. И все больше завидовала от природы красивой Евангелин.

— Ага, а царские осанка и походка у нее тоже от природы? Аристократов с рождения муштруют, как нам и не снилось, Гаечка! Ну, ничего, нам и месяца хватит. Привычка вроде бы за двадцать один день вырабатывается. Я еще сделаю из тебя человека! Сопли подбери только, интеллигентка.

Я послушно хлюпала носом, собирала рассыпавшиеся по полу книги и вновь ставила их себе на макушку. И убеждала себя, что теперь хотя бы на фоне шлюх не буду выглядеть деревенщиной. Я же мечтала о пропуске в высший свет? Вот, пожалуйста, получите-распишитесь! Впредь буду осторожней в своих желаниях.

— Если бы мы не были подругами, я бы сказала, что ты безнадежна! — яростно припечатала Шпилька, глядя через зеркало на мое отражение. — Но мы дружим, хоть и с натяжкой, поэтому я скажу «попробуй еще раз». Красное платье с рыжими волосами не лучшее сочетание. А белое не по случаю. Сама подумай, День Всех Святых — это же мрачный готический праздник! О, черт, нет, сними это немедленно, черный тебя убивает. Я бы посоветовала коричный с золотым или оливковый с апельсиновым или изумрудный с графитовым… нет, Гаечка, это не все «зеленый», Енох помилуй!

Авторитетно утверждаю, что примерку платьев можно официально причислять к разновидности пыток. Как и танцы.

— Поверить не могу, что Ли рекомендовал отправить на бал ту, кто понятия не имеет о танцах, — якобы разговаривая сама с собой, но так, чтобы я непременно услышала, сокрушалась Евангелин.

Благо, с партнером проблем не возникло. Ли Мэй, разумеется, был слишком занят в создании автоматона, но вот близнецы могли уделить мне час времени в день. Хотя Дастин, несмотря на то что танцевал лучше брата, из-за своего трудного на подъем характера чаще ссылался на иные срочные дела. А вот Денис, как всегда, был за любой кипиш.

Степенные традиционные вальс, полонез и менуэт. Задорные народные контрданс, мазурка, полька и кадриль. А также новомодные танго, самба, фокстрот и твист. Можно мне обратно в трущобы к родным «два притопа, три прихлопа»?