Фермер

- Это Туолини - мой постоянный помощник из островитян. Он неплохо справ­ляется с обязанностями надсмотрщика и кормителя животных, но интеллект дикаря-островитянина, вернее сказать, низкий уровень образования, не позволяет ему быть хотя бы лаборантом. Зато его психика совершенно естественно воспри­нимает все происходящее, и он беспрекословно послушен. Поэтому он является старшим санитаром.

Основное назначение клиники - исследовательское, а не лечебное. А осмотр пациентов является частью вводного курса. Поэтому давайте договоримся: во время осмотра вы не задаете никаких вопросов. Чтобы это легче удалось, Артур сделает вам седативные уколы. Ему укол сделаю я сам.

- Я против уколов! - заявила Марина.

- Могу предложить аналогичную таблетку. Только после окончания действия у вас может болеть голова.

- Нет, - решительно ответила Марина.

- Мистер Турчин, - обратился Шонер ко мне, - надеюсь, ваши познания в фармакологии помогут убедить ваших коллег в безвредности применяемых пре­паратов.

Ампулы, которые показал Шонер, оказались резерпином, а таблетки - адель- фаном.

- Если содержимое препаратов соответствует их названиям - это обычные нейролептики.

Марина все равно отказалась и от таблеток.

Дальнейшее напоминало сон.

Фатер Вильгельм подвел нас к помещению с надписью «Хунде» («Собаки») и отвел засов. Из полутемной комнаты пахнуло вонью и раздалось рычание.

- Палата рассчитана на четырех псов. В настоящее время исследованию под­лежат две особи - самец и самка. Всего на острове восемь собак. Это самая рас­пространенная группа. э. - Шонер замялся. - Самая распространенная группа одновидовых особей. Преобладают, естественно, смешанные. Все остальные жи­вотные этой группы находятся на ферме, изгородь которой вы видели по дороге от вертолета в «Хаймат». Фермой я называю зону на острове, где животные суще­ствуют в природных условиях. Изгородь не является физически непреодолимым препятствием, но перебраться через нее они не способны психологически. Ну это, знаете, как красный цвет для волка. Только рефлекс боязни изгороди привитый. А теперь - внимание: я зажигаю свет.

В палате стояли четыре клетки. Они были сделаны из дерева, но снаружи опле­тены колючей проволокой. Две ближайшие клетки были пусты, а в двух других находились голые худые подростки - заросший грязный мальчик-туземец лет семи и столь же неухоженная девочка лет пяти. Девочка, свернувшись калачиком, лежала тихо и только приподняла голову и облизнулась, а мальчик, стоявший на четвереньках, брызжа слюной, остервенело залаял. Санитар Туолини приподнял свою шипованную палку, и мальчик, жалобно заскулив, тоже забился в угол.

- Не обращайте внимания на то, что они имеют человеческий облик. Это насто­ящие псы. Я даю им имена, потому что анатомия у них человеческая. Перед вами Эрнест и Амалия. Эрнеста собачье племя почитало за то, что он был способен разорять птичьи гнезда на деревьях. Амалия из-за собственной меланхоличности была на низшей ступени внутриплеменной иерархии - ей приходилось питаться остатками. Я поместил Эрнеста в клинику для того, чтобы посмотреть, насколько поменялись его инстинкты в условиях острова, где нет собак, но зато есть по­добные ему одичавшие особи. Амалии назначен курс реабилитации - ее здоровье необходимо укрепить, так как самостоятельно ей трудно будет выжить. Очевидно, в той среде, где она воспитывалась, у нее был покровитель и кормилец - вероятнее всего, приемная мать. Не будем больше их беспокоить и перейдем в следующую палату. Там у меня содержится казуар по имени Ричард. Он вырос среди птиц и, когда его рост превысил рост самого крупного самца, стал вожаком у казуаров. Сейчас я хочу проверить, благодаря какой области мозга у него развито инфра­красное зрение, свойственное всем птицам. А оно у него присутствует, в этом я уже убедился. Он абсолютно домашний, как курица.

- Но это же люди! - вырвалось у Марины.

- Это дети людей, фрау Савич! - несколько раздраженно ответил Шонер, выде­лив слово «дети» и произнося фамилию Марины как «Сэвич». - Рок распорядился так, что людьми им никогда не стать. «Обожженная глина не меняет свою фор­му» - запомните эту немецкую пословицу. А «глиной» человек является в чреве, пред тем в момент зачатия получив то, что определит его способности, - генети­ческий код. Обжиг - формирование индивидуума - начинается практически сразу после рождения. Раннее развитие ребенка в среде людей, как правило, проходит в комфортных условиях, не требующих борьбы за жизнь. У животных нет пороч­ной морали спасения неприспособленных. Время, отведенное на так называемое «детство», крайне ограниченно. Поэтому формирование психики человеческих детей в животной среде проходит настолько революционно, что мозг не успевает реализоваться до того, чтобы их хоть в какой-то степени можно было называть людьми. И попрошу впредь оставить реплики до тех пор, пока вам не будут из­вестны хотя бы общие аспекты экспериментов.