Фермуар последней фрейлины

Гражданская война подходила к концу, и всем этим людям не нашлось места на бескрайних просторах умирающей империи. Что их ждало впереди? Бог весть…

Возле фальшборта стояла, не сводя взгляда с удаляющихся гор, высокая дама с гордой, царственной осанкой. Чуть поодаль от нее господин в черной паре и черном же котелке вполголоса инструктировал тщедушного типа в клетчатом сюртуке, с торчащими вперед, как у кролика, гнилыми зубами.

— Вон та дама, что стоит у борта. Вещички прошерсти как следует, ну, тебя учить не нужно.

— Само собой, вашество! — шепелявил кролик. — Не извольте беспокоиться, мы таким делам обучены!

— Ты знаешь, что мне нужно, остальное можешь забрать себе.

— Это уж как водится!

Высокая дама обернулась, окликнула девушку в простом платье, с забранными в тугой узел светлыми волосами, кое-как прикрытыми узорчатым полушалком:

— Дуняша, подай мне, пожалуйста, нюхательную соль!

Девушка встала с сундучка, на котором до того сидела, открыла небольшой кожаный саквояж с монограммой, достала из него тяжелый синий хрустальный флакон с нюхательной солью, шагнула к госпоже, протягивая ей флакон. Дама вытряхнула на ладонь несколько белых кристаллов, поднесла к лицу.

В это время возле оставленного сундучка возник небритый кривоногий тип в потертом гороховом пальто, воровато огляделся по сторонам. Но на него коршуном налетел господин в клетчатом сюртуке, принялся лупить по спине тростью:

— Ты что, сиволапый, задумал? Ты что себе вообразил? Сейчас я только свистну — и тебя за борт выкинут! Это тебе не у большевиков, тут старые порядки!

Гороховый тип по-бабьи ойкнул и испарился. Дуняша кинулась к сундучку. Клетчатый господин поправил кошачьи усики и проговорил умильным голосом:

— Не извольте беспокоиться, барышня, я за вашими вещичками пригляжу! Тут такие персонажи попадаются — мама не горюй! Так что нужно все время быть на чеку, хе-хе.

— Спасибо вам, сударь, — девушка смущенно улыбнулась, — очень вам благодарна.

— А вы, значит, при той даме состоите? — не унимался клетчатый господин. — Кажется, мне ее личность знакома… Это не первой гильдии купчиха Сазонова?

— Нет, сударь, вы обознались.

— Что ж, это бывает, чтобы обознаться, хе-хе. А вас как же зовут, барышня?

— Евдокия.

— А по батюшке?

— Степановна.

— Очень приятно, Евдокия Степановна. А я буду Шнурков… Никодим Тимофеевич Шнурков.

— Очень приятно, господин Шнурков…