Фернандо Магеллан. Книга 2

– Сам бы попробовал устоять от такого удара – огрызнулся Николай, стряхивая песок с жестких вьющихся волос— В голове до сих пор гудит.

– Еще бы, она у тебя пустая! Зачем ты в лоб полез на него? Он бы раздавил тебя.

– Сам хорош – за хвост уцепился, – пробубнил Николай.

– Так ведь ушел бы!

– Не ушел, вон лежит.

– Хорош! – оценил боцман тюленя. – С таким не стыдно вернуться на «Викторию». Дюжину «гусят» нащелкаем и – заработаем по кружке.

– Дождешься, – хмыкнул Педро.

– Не сопи! Пригони лодку, разделаем тушу! Филиппе, помоги ему, ты без дела стоял!

– Копье сломалось, – шмыгнул носом матрос.

– Не оправдывайся! В следующий раз второе захвати, коль выбрать не умеешь!

Тюленя в воде разрубили топорами на части. Куски промыли, дали стечь крови, тщательно ополоснули, уложили в парусину на дно шлюпки. Внутренности отдали птицам и волкам, печень забрали с собой. Нарезали ее тонкими ломтями, круто посолили, ели с сухарями, запивали водой. Сытые и примирившиеся поплыли домой, весело вспоминая охоту. На белом раздавленном снегу остались густые пятна крови.

Глава III В поисках индейцев

В маленькой штурманской каюте «Сан-Антонио» помещались две кровати, стол, пара табуреток. В затхлом воздухе пахло кислым потом, сырым деревом, резкими дешевыми духами. От похлебки в латунной супнице несло чесноком, специями, рыбным духом моржового мяса. На выщербленной дубовой поверхности стола валялись крошки сухарей. Окно тускло пропускало серый свет. Посреди каюты между лежанками, загораживая проход и чадя в закопченный потолок, стояла на табурете жаровня с красными тлеющими углями. От чугунной чаши растекался легкий аромат ладана, специально брошенного в огонь. На дощатых стенах в петлях и на полках лежали и висели навигационные приборы, дорогое оружие, парчовые и бархатные покрывала. Под кроватями в сундуках хранились личные вещи, карты, астрономические таблицы. Сан-Мартин составлял гороскопы для адмирала и членов экспедиции.

Зябко поеживаясь, Элькано протиснулся к жаровне, уселся на кровать, протянул руки к теплу. Желто-розовые зайчики запрыгали по цепям, белые тонкие пальцы наполнились кровью. Тепло разлилось по рукам, дохнуло в осунувшееся лицо с заостренными скулами, запуталось в короткой бороде. Штурман принюхивался и приглядывался, вспоминал свою каюту, откуда после мятежа его выгнали в трюм. Баска не торопили. Мафра приказал слуге принести чистую тарелку, пару сухарей, налить кормчему супа. Элькано чинно размачивал в бульоне сухари, обсасывал корки, наслаждался тишиной и уютом, вкусной офицерской пищей, приготовленной отдельно от матросского котла. Он съел полную миску. Ему дали добавки, затем перевернули супницу и вылили остатки. Кормчий насадил кусок мяса на нож, рвал его зубами, слизывал с ладони крупицы соли.

– Благодарю за угощение, – сказал он, стряхивая крошки со стола в руку— Давно у вас не был.

– Тяжело тебе? – спросил Мафра. – Чай, жизнь не в радость?

– Не жалуюсь, – проглотив крошки, с достоинством ответил баск. – Работой не загружают, кормят хорошо.

– Вижу. Небось, били палкой?

– Причастил раза два.

– Ох, зверь! – возмутился штурман. – Совсем забыл о дворянской чести.

– Переживу, – Элькано потянулся к огню. – Они бы тоже его не пожалели.

– Это верно, – кивнул Мафра. – Я иногда думаю: если бы вы победили, то какая бы резня началась?

– Не было бы ничего. Ушли бы в Испанию, а он с Серраном здесь куковал. Что вспоминать? Сами виноваты. Разве можно воевать на пьяную голову? Я предостерегал Кесаду: нельзя пускать людей в погреба, пока дело не кончим. Так нет, пошел на поводу у черни, а она предала его.

– Что он мог сделать с голодными людьми? – заступился за капитана Сан-Мартин. – Его бы не послушали.

– Свободу почувствовали, песни запели, день потеряли, а Магеллан не дремал. Вывел корабли на ветер, почистил пушки, запретил пить, ждал. Я сразу понял, что мы проиграли. -a… – баск махнул рукой, отогнал неприятные воспоминания. Кандалы зазвенели, и тогда он раздраженно промолвил: – Размазня, павлин, повел людей и бросил!

– Ты о ком? – не понял Мафра.

– Пусть гниет в трюме! – кормчий зло посмотрел на мерцавшие угли.

– Картахена? – догадался Сан-Мартин. – Ошибаешься, он разгуливает по кораблю. Магеллан не боится его. Инспектор пал духом, поблек. Капитан-генерал отдаст его на съедение волкам.

– Сам виноват! – упрямо заявил баск. – Не играй с огнем, коли не умеешь.

– Раньше Картахену держали с Санчесам де ла Рейной, – сообщил астролог— Они повздорили, священника заперли в чулан. Теперь живут порознь. Картахена стал тихим, а Санчес орет, грозит Судным днем. Затмение находит на него, никого не узнает, кидается на стены, рвет одежду, кусается. Свяжут – стонет и плачет, молится. По-разному люди ждут смерти. Ты бы видел его! Куда сила делась? Горбатый старик… Руки дрожат, поседел, еле держится на ногах. Выкарабкается на палубу, ляжет грудью на борт, глядит вдаль, словно готовится к смерти. А ведь его не били, хорошо кормили!

– Господи, спаси и сохрани! – перекрестился Мафра. – Конец у всех одинаков.